Николая.
Это что? Это как?
Сама в шоке, — Наташка, судя по тону, сейчас растеряно хлопала своими виртуальными ресницами, так же, как я — своими. Нет, я была готова к быстрому и, очень может быть, бурному отпору любому мужику, но к домогательствам со стороны женщины была не готова совершенно.
— Какие горячие мужчины забрызгали госпожу своим вкусным ароматным молочком!... — проворковала девушка, по-прежнему очаровательно коверкая русские слова на восточный манер. — Сразу двое!..
Я уже было собиралась прекратить все это — бойкий язычок горничной уже слизнул все капельки с моих грудей, уделив толику вниманию соскам, и продолжал дорожку вниз, но упоминание о двух мужчинах заставило подавить поток гневных слов. Меня вновь обуял ужас: а если Эжени расскажет мужу о брате и том, что он со мной сделал?
Между тем черноволосая головка с туго затянутым на затылке хвостом, уже склонялась над пупком, из которого она с шумным вздохом выпила лужицу спермы.
— Я поняла, госпожа любит пожестче! — не прерывая своего постепенного движения к моим плотно сжатым бедрам, пробормотала девушка, а потом на мою грудь легла узкая маленькая ладошка, чтобы сдавить ее с неожиданной силой.
Я вскрикнула, но девушке этого было мало, сразу вслед за этим она ухватилась за сосок и выкрутила его с такой жесткостью, что мне пришлось взвизгнуть от боли, продернувшей сладкой искрой до самой промежности.
Но ей было этого мало — ее ладошка почти без труда протиснулась между моих бедер, и через мгновения я почувствовала, как коготки властно теребят мои губки, а потом и вовсе — входят во влагалище, все еще мокрое настолько, что Эжени могла ввести их настолько глубоко, насколько хотела.
— Ах, как госпожа любит пожестче, соски совсем-совсем твердые! — горничная подняла мордашку, всю измазюканную в сперме Николая. Несмотря на комичность этой картины, нечто в ее раскосых глазах заставило меня нервно сглотнуть, и я даже не пошевелилась, когда она встала с меня и скинула халатик, оставшись только в черных чулочках, подчеркивающих перламутровую белизну ее кожи.
Она перекинула колено через меня и вновь уставилась гипнотизирующим взглядом мне в глаза:
— Госпожа должна потрогать меня там, я тоже вся влажная после того, как видела, как эти горячие мужчины были здесь.
Видела? Что это значит?!
Не знаю. Здесь есть камеры, но они включаются только, когда дом ставится на сигнализацию, — удивленная Наташка похоже забыла, что замолкала, когда меня начинали пользовать. Или к восточным девушкам это не относилось?
Между тем мне пришлось дотронуться до вызывающе торчащих из-под голенького лобка губок. Эжени ахнула, затрепетала всем худеньким телом, отчего ее упругие груди с темными коричневыми сосками вздрогнули.
— Глубже, — приказала она, закатывая раскосые глазки и кусая губку. — И еще пару пальчиков... И глубже.
Ах, так? Я вонзила пальцы почти по самые костяшки, а потом принялась трахать девчонку, отчего она тоненько застонала-запричитала, выгибаясь на моих пальцах и даже лаская свой сосок. А еще через минуту Эжени кончила, да так сладко, что мою кисть по самое запястье вскоре залили ее соки, а мои пальчики чувствовали, как сокращаются стенки влагалища.
Когда ее тело перестало вздрагивать, она открыла глаза, заставив меня поежиться под своим восточным взглядом.
— А что у меня еще есть для госпожи! — где она его прятала до сих пор, я не знаю, видимо под халатиком, но теперь я с изумлением обнаружила в ее руках огромный двусторонний фаллос розового цвета. — Госпожа ведь хочет получить и эту штучку между ножек?
— Н-е-е-т... — поперхнулась я, представив, что Эжени будет пользовать меня этой штукой с таким же энтузиазмом, с каким выкручивала соски.
— Да-да, — заулыбалась ласково горничная, а потом вдруг ее лицо угрожающе надвинулась, и она зло прошипела: — Раздвинь ноги, сучка!
Я испугано икнула и
