Звонок. Знакомый мягкий баритон.
— Зайди, давно не виделись. Неси свои фотки на флешке. Погляжу, только не больше тридцати. Это признаки его внутреннего застоя и отсутствия вдохновения.
Это у меня с ним такая «художественная вдохновенная» любовь, которая началась с натуры, когда он писал меня на свою выставку в своей первой полуподвальной мастерской.
В тот день натурщица, с которой он договорился, просто его «кинула», взяв неслабый аванс.
Мой художник стоял просто «убитый» перед своей мастерской, я подошла и просто спросила, что случилось. Обаятельно улыбаясь, завел меня в мастерскую и во время длинного откровенного разговора просто околдовал своим мужским шармом.
Я просто с первого раза влюбилась, точнее втрескалась в него по самые уши.
Не замечала ни темноту, ни сырость, даже неокрашенные стены, наверное, с самой блокады, я видела только его светло-голубые глаза и готова была позировать ему в любом виде.
По периметру вдоль трех стен была типа галерея на высоте двух метров. А там было все для художественного вдохновения, особенно надутая резиновая камера.
Работали неделю, так ничего путевого и не получалось, пока я не пришла без лифчика в прозрачной темной блузке с ярко накрашенными губами в шляпке и черной юбочке под темные чулочки. Весь наряд был занят у старшей сестры, она ходила в самодеятельную студию при театре.
Вся в окружении нагревателей и светильников, сидела еще не совсем голая в кресле, а мой Художник бросал на меня неотразимые взгляды благодарности. Мои глаза горели, моя щелочка просто изнывала от такого сильного визуального контакта.
Я не выдержала и скинула почти все и села на кресло, раздвинув ножки в чулочках и туфельках и положив их на подлокотники, одной рукой прикрыла свою возбужденную вагину ладонью.
Он повернулся ко мне и обмер от моей художественной смелости, скинул свой страшный фартук, положил палитру и краски на стол, поднял вверх свои перепачканные красками руки и присосался к моим губам, потом к моим соскам, и, наконец, к моей распухшей от желания щелочке.
Мои руки развели половые губки, и только он языком коснулся клитора, меня затрясло от возбуждения, мой таз приподнялся и просто «поймал» киской его толстый язык, а потом мое неуправляемое тело наехало на него, и начало бешено ебать себя, двигаясь вверх и вниз, потом по кругу, я стала верещать от кайфа, его язык сильно распалил мою вагину, я была готова кончить, я закричала
— Дай я вставлю! Я больше не могу!
Мои руки расстегнули зиппер на ширинке, вынули его тверденький приличный член и стали его вставлять в истекающую соками пизду, я приподняла свой таз, медленно «утопляя» в себя уже готовый стояк в волнующееся влагалище.
Пикантность его положению была в том, что его руки были в краске и он не мог касаться своего члена.
Это был самый замечательный секс с ним — он держался своими руками в краске только за спинку кресла, вставил до самого донца в мою узкую распаленную лоханочку, началась суровая ебля большим незащищенным членом, мы как два скорых поезда, сходились в оргазме, надо было набраться смелости и мужества, чтобы отказать в удовольствии быть заполненной его горячей спермой, я широко открыла рот, он все понял, быстро выдернул член и направил пульсирующий от подходящей спермы орган мне в рот и сперма выстрелила... но я все — таки успела схватить ствол и обливаясь семенем, вставила себе в горло.
Я заглотила его штуку и прижимаясь к его бедрам, загнала член до самых его яиц... это был такой глубокий миньет первый раз в моей жизни. Моего партнера колбасило не хуже меня, он стоял с широко расставленными пальцами в краске и именно этим помог сделать это, потому что мне не мешали его руки.
Разогретые, поднялись на галерею, тут я поняла еще одно удовольствие — полет на этом «батуте» сильно надутой шины...
* * *
Он сразу развил мой любовный романтический
