подлодкой «Курск»? Там служил мой однофамилец, а ей сказали, что это я. Жена тут же умерла от инфаркта...
— Господи! Какое горе! — на ее глазах навернулись слезы. — Вы и теперь на подлодке?
— Нет. Теперь я в море посылаю других... Ну, а вы, почему одна?
— У меня тоже горе. Недавно мужа-адмирала похоронила.
— Не начальника ли тыла флота?
— Его, сердечного. На работе сгорел...
— О! О! О! Примите мои самые искренние соболезнования, Людмила Константиновна...
— А вы откуда знаете меня?
— Кто же не знал на флоте вашего мужа? А о вас вообще ходили легенды...
— Ах! Злые языки страшнее пистолета...
— Вы знаете. Что-то не заинтересовал меня этот спектакль. Не согласились бы вы отужинать у меня?...
— Как-то, так сразу? А удобно ли?
— А кого стесняться. Я живу один...
— Впрочем. Мне тоже торопиться некуда...
Он тут же вызвал свою служебную черную «Волгу», услужливо подсадил ее на заднее сидение.
— Куда едем, товарищ адмирал? — спросил водитель.
— Домой, Петя...
«Везет же мне на эту категорию военных. Не успела одного схоронить, как прилип другой», — подумала Люська, мило улыбнувшись новому знакомому.
Николай Иванович, так звали нового знакомого, кому-то позвонил, чтобы приготовили ужин на две персоны.
«Господи! Как это мне знакомо! Ну, ни какого разнообразия у господ адмиралов!» — подумала она и словно невзначай уронила руку на его горячую ладонь. Мужская ладонь тут же сжала ее, в полумраке салона его глаза многообещающе блеснули.
... У него в квартире было тихо и спокойно. Но гостья тут — же почувствовала отсутствие хозяйки, не видно было женской руки в наведении порядка.
«Что взять с холостяка, который целыми днями пропадает на службе, — подумала она.
... Они пили ароматный кофе и смотрели по видику записи из его семейной жизни. Вот его жена, высокая брюнетка с короткой стрижкой и челкой, прикрывающей лоб. А вот чудная девчушка с белым бантом на голове.
— Дочь? — спросила Люська.
— Да. Ей 15. Живет у моей матери в Москве.
— У меня тоже дочь. Ей тоже 15, но она живет у моей мамы в Питере...
— Простите. Но сколько тогда вам лет? — он прошептал ей это в самое ухо.
— О! Мои года — мое богатство, — рассмеялась она.
— А все же?
— Я ровно на пять лет моложе вас...
— А откуда вам известно, сколько мне?
— Я хорошая физиономистка. Читаю по лицу не только возраст...
— А что вы еще прочли на моем лице?
— Откровенно?
— Да.
— Но только без обид...
— Конечно.
— Вы хотите меня как женщину...
Он отвернулся, смутился, ссутулился.
— Вы угадали, Людмила Константиновна, но только хочу я вас как жену...
... Искушенная в сексе и любви оторви-голова Люська впервые попала в ситуацию порядочной женщины. Сейчас от нее ждали не вульгарного, грубого, животного секса, а женской нежности и тонких чувств. Она почувствовала себя не в своей тарелке и растерялась.
«Самой раздеться перед ним или сам разденет?» — терялась она в догадках. Словно почувствовав ее замешательство, он внезапно предложил:
— Людмила Константиновна. Хвойная ванна ждет вас...
Люська подхватилась, вошла в ванную комнату, наполненную паром и запахом хвои. Она быстро разделась и юркнула в парившую ванну. Вытянулась, погрузив все тело, оставив на поверхности только голову.
«Как, порой, человеку немного нужно для полного счастья», — думала она. Вот Шуре Балаганову всего несколько тысяч рублей, а мне — ванны с горячей хвойной водой. Докатилась! Приехали!». И тут она почувствовала, как смущение, вызванное тактом и скромностью нового знакомого, у нее постепенно проходит, и в ней снова просыпается свирепый и ненасытный половой хищник.
— Спинку потереть? — он стоял в дверях в одних плавках с широкой мочалкой в руке.
— Конечно. И не только ее...
— Есть, Венера ... Милосская!...
Он мигом скинул плавки и забрался к ней, расплескивая побежавшую через край ароматную воду. Они лежали
