валетом. Он вытянул ногу, ища дорогу между ее ног. Она сжала ее ляжками, но он был неумолим. Вот он добрался до ее «Сокровища» и стал пальцами ноги искать вход.
— Ниже, ниже, — простонала она.
— Есть! Товарищ корректировщик, — засмеялся он, и они поняли, что некая стена сдержанности между ними рухнула, возникло чувство близости, словно они уже очень давно знали друг друга.
— Не будем форсировать события, но я обещал даме потереть спинку. Прошу, мадам, вас встать, повернуться, упереться руками вот в
эту ручку и держаться покрепче.
Она встала, ухватилась за ручку, висевшую горизонтально на стене на расстоянии метра от пола ванной комнаты. Она сначала подумала, что это вешалка для полотенца и мочалок. Он быстро намылил мочалку, поелозил мылом по ее спине и начал потихоньку тереть мочалкой. Он видел, как ее ягодицы тихо подрагивали в такт его движениям. Он так нежно работал мочалкой, словно боялся сломать это хрупкое, прекрасное существо. Поэтому другой рукой он поддерживал ладонью ее упругую грудь, не допуская большого прогиба позвоночника. Когда она покрылась белой душистой пеной, он объявил:
— Теперь банщика натрем...
Она скосила взгляд и обмерла. Между его ног торчало что-то толстое, красное, длинное и все в белой пене.
Поехали! — весело объявил он, и она почувствовало, как это «бревно», которое торчало между его ног, медленно, но уверенно заползает ей в зад. Она растерялась, хотела отстраниться от него, но он железными тисками сжимал ее ягодицы, не давая им возможности пошевелиться.
«Боже! Он же порвет меня!» — испугалась Люська и хотела повернуть голову, чтобы осадить мужчину, но было уже поздно. Громадный член вошел в ее анал, и она уже не думала о боли, словно изучала предмет любви. Он с силой еще раз насадил ее на себя так, что где-то внизу раздалось знакомое «Чмок».
«Неужели он гомик?!» — мелькнула мысль, не раз слышавшая истории, как подводники развлекаются в длительных автономках.
— Вы, Николай Иванович, наверное, не туда попали? — осторожно спросила она и тут же попыталась вывернуть зад, но он больно ударил рукой по ее нежному бедру:
— Стоять, сука! Кобель еще не сделал своего дела...
«Боже! Какой хам! Мой папашка был куда вежливее, Тот вымаливал любовь, а этот...», — в страхе подумала она и сдалась на милость победителя, решив будь, что будет. Но где-то в глубине души она почувствовала, что именно этой грубости она почему-то и ждала от него. Ей вообще нравились настоящие самцы: грубые, требовательные, страстные, а не жалкие хлюпики, конючившие у ее ног. Он продолжал работать и на каждый его качек ее анал отвечал: Хлюп! Хлюп! Хлюп! Она почувствовала, как где-то спереди, внизу, между ног, там, где должен быть его член, у нее зарождается жгучее желание.
— Спереди хочу! — едва простонала она.
— Успеется. У нас еще вся ночь впереди...
Он продолжал сильно бить ей в зад своим тазом. Она даже чувствовала удары его мошонки.
«Какие у него упругие яйца, коль так лупит», — подумала она, но разглядеть ничего не могла. Он продолжал работать сильными рывками. Сначала медленно, едва ощутимо, вводил член, а затем быстрым, сильным ударом завершал качек. Она знала: это был «кабаний» удар.
— Да! Да! Да! — откликалась она на каждый такой удар, словно призывала партнера быть неумолимым.
«Каких же размеров у него член? Видела я всякое, но такого!» — стучала мысль в ее голове, «Ну и вляпалась я! Этот так будет меня драть, что и любовники не потребуются», — с досадой думала она, а сама еще сильнее подмахивала ему тазом.
Он согнул ее почти пополам. Теперь она упиралась обеими руками в край ванны. Он так поддавал ей снизу, что зад подбрасывало вверх».
«Боже! Когда же кончится этот баскетбол?!» — молилась она, уже совершив несколько оргазмов и чувствуя, что может умереть прямо на его члене.
«Врешь! Не умрешь! Такую породистую кобылку надо драть и драть! Иначе в раз от
