удара током.
— Что ты вторишь убл... ммммххмммм... ммм... — Не дав сучке договорить, Пуз грубо просунул свой язык ей в рот, нащупывая ее язычок, а затем нехотя оторвался, едва успев до того, как сначала замершая в шоке Кушина потом гневно сомкнула челюсти.
— Мой рот... и... и все остальное... только для моего МУЖА! — Яростно, но сбивчиво прошипела девушка, быстро меняя цвет с гневно-белого на красный и обратно.
— Совсем идиотка?! Я же тебя не трахаю, дура! Это спектакль, но достоверность все равно должна быть! Понимаешь?! Поэтому терпи, как хочешь, если желаешь, конечно, спасти свою родственницу. Или считаешь, что ее жизнь не стоит такой мелочи, как жалкий невинный поцелуйчик от другого мужчины?! Так ты ценишь свою родню?! И это не говоря про возможность спасти остальных рабынь от всяких ублюдков. Представляю, как сейчас их имеют во все дыры куча мужиков. Интересно, что бы эти несчастные девушки сказали, узнай, как ты провалила их спасение из-за свой гордыни и нежелания подарить кому-то поцелуй или позволить себя немного полапать. А?! Что скажешь?!
— Заткнись... — Кушина мрачно отвернулась, но Пуз грубо повернул ее голову обратно и снова впился в губы девушки, пытаясь просунуть свой язык внутрь. В этот раз у него ничего не вышло из-за сильно сжатых зубов козочки. Мысленно ухмыльнувшись, толстяк нагло положил руку на грудь сучки, а когда она открыла рот для очередной гневной тирады, быстро заткнул ее поцелуем. Уже свободно орудуя языком во рту Кушины и профессионально атакуя ее язычок и другие ротовые эрогенные зоны, Пуз начал нежно массировать и мять сквозь ткань одежды ее тяжелую грудь. И, хотя Узумаки отчаянно дергалась, дрожала и протестующе мычала, она уже не пыталась откусить язык извращенцу. Поздравив себя с очередной победой и со взятием очередного рубежа этой сладкой и прекрасной, хотя и до жути опасной крепости, толстяк начал, уже гораздо грубее, мять и вторую грудь кобылки. При этом сучка так и не заметила, как во время поцелуев, подонок со слюной влил в нее и немного дорогого возбуждающего наркотика из запасов Чмина. На мужчин он не действовал, как и не имел сильного эффекта на женщин, но делал сучек более чувствительными, а их удовольствие с прочими ощущениями немного сильнее, оказывая аккуратное стимулирующее воздействие. Пуз не знал, подействует ли он на Узумаки, но все надеялся, что какой-то эффект все же будет.
Так продолжалось минут двадцать, пока козочка, наконец, немного не привыкла к происходящему. И тогда Пуз продолжил свой завоевательный поход, неожиданно просунув руки ей под одежду и быстро добравшись до уже затвердевших от долгих ласк сосочков. Как бы горделивая и неприступная сучка не выеживалась, но ее молодое и горячее тело, уже достаточно долго не знавшее мужика, отзывалось на стимуляцию вполне правильно и охотно. И полностью подавить свои естественные реакции козочка не могла, как бы ни старалась, постепенно все больше разогреваясь и начиная дышать все тяжелее.
— Нет... Нет! — Кушина забилась с новой силой, схватившись за руки толстяка железной хваткой и начиная вытаскивать их из под своей одежды.
«Дерьмо, все-таки она даже без свой силы шиноби серьезно тренирована и сильна! Однако, даже эта могучая тварь всего лишь обычная бабенка. А каждая, даже самая сильная, сучка становится весьма уязвимой, когда мужик уже добрался до ее слабых мест!»
Прежде чем девушка успела пересилить толстяка и вытащить его руки, Пуз вдруг сильно сжал и выкрутил ее нежные и крайне чувствительные сосочки. От неожиданности и адской боли Кушина взвизгнула и на несколько секунд у нее потемнело в глазах. Воспользовавшись тем, что хватка сучки на время ослабла, толстяк оторвался от груди девушки и резко двинул ее кулаком в висок. А затем быстро сломил сопротивление дезориентированной Узумаки и приковал наручниками ее руки к спинке кровати.
— Чертов урод! Я тебе все-таки