другого, даже уже не пытаясь понять, чего все от нее хотят. Она кивала невпопад, отвечала невпопад, улыбалась невпопад и, кажется, готова была заплакать. Она искала кого-то в толпе придворных и все никак не находила. Отсутствие этого человека повергало ее в отчаяние.
К самому ее рту поднесли по очереди несколько крошечных изящных бутербродов и пирожных, которые она приняла без малейшего возражения, запив все это несколькими глотками предложенного красного вина. За ее волосы взялись сразу три парикмахера. Они одновременно оглаживали ее непокорные кудри гребнями из слоновой кости, вплетали ей в волосы алые ленты, алые цветы и беспрестанно спорили друг с другом о том, как лучше укладывать прическу. Обувщики примеряли ей туфельки, камергер заставил ее повторять текст сегодняшней речи, и она отговорила его без запинки, пока что не заботясь об интонации, паузах и акцентах.
Когда прическа была готова, ее уже нельзя было потревожить, поэтому главный придворный портной, ничуть не заботясь о девичьей скромности, да и сам ни капли не смущаясь, привычным жестом рассек острыми ножницами шелковую сорочку красавицы, чтобы лично проследить за тем, как будет сидеть его новый наряд. Впрочем, юная прелестница с детства привыкла к публичности, поэтому собственная нагота в присутствии столь большого скопления народа ее совершенно не конфузила. Кроме того, она прекрасно знала, что тело и лицо ее совершенны, что все ею любуются, что долг всех этих людей — заботиться обо всех мельчайших нуждах и потребностях ее тела, поэтому ничего нет постыдного в том, что сейчас она обнажена и предоставлена чужим заботам. Служанки натирали ее нежную бледно-золотистую кожу ароматными маслами, промакивали шелковыми салфетками, освежали нежнейшими цветочными духами. Прикосновения их ласковых рук приводили принцессу Шанталь в легкий трепет и немного бодрили, потому что иногда ей было щекотно.
В общем, в покоях будущей королевы, на первый взгляд, царил полный беспорядок. Однако, если приглядеться, то можно было заметить, что весь этот беспорядок вовсе не был хаотичным. Все приготовления явно подчинялись какому-то строгому регламенту, за четким исполнением которого следил внимательный и суровый взгляд сапфировых глаз великолепно разодетого молодого человека, с головы до ног облаченного в черное. Его длинные черные как безлунная ночь локоны свободно ниспадали на широкие плечи и прямую спину. Его кожаный камзол, расшитый черными драгоценными каменьями и украшенный тончайшими черными кружевами, великолепно подчеркивал стать его подтянутой крепкой фигуры и гордость его царственной осанки. На его лице не отражалось ни единой эмоции, оно скорее походило на блестящей работы маску, мужественная классическая красота которой едва ли могла оставить равнодушной хотя бы одну особу женского пола. Однако, холодность этого лица и проницательность этих магнетизирующих мудрых глаз почти никому не позволяла даже взглянуть в его сторону без трепета и содрогания перед теми силами, какие таила в себе их вечная мерзлота. Многие говорили, что человек этот на многое был способен, потому что прошел через такие испытания, которые едва ли мог вынести любой простой смертный. То был главный распорядитель при дворе будущей королевы Шанталь, ее первый советник, могущественный герцог Верлен.
В какой-то миг юная обнаженная королева обернулась через плечо, словно ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. Ее золотистые глаза, обрамленные темными густыми ресницами, вдруг вспыхнули веселыми огоньками, на до сих пор бледных щеках расцвел румянец, а губ коснулась лучистая нежная улыбка. Она, наконец, нашла того, кого так искала и жаждала увидеть в этот судьбоносный для нее день — Верлена, ее мудрого учителя, советника и того, кто уже давно, если не всю ее сознательную жизнь, являлся предметом ее девичьих грез. Насколько горяч
