Все, блин, приплыли... Слышали выражение «как гром среди ясного неба»? Сообщение от родителей, о том, что в воскресенье приедет давняя подруга семьи, стало грозовым раскатом на безоблачном небосводе моих воскресных планов. Прощай чудесная оргия, прощайте молочные Дашкины груди, нежное молодое влагалище, точеные ножки, круглые полушария спортивной попы. Сладострастные крики и стоны? Тоже прощайте. Ведь в гости приедет Елена Николаевна, учительница из затерянного в лесах нашей безграничной родины военного городка, которую я и помнить забыл. Аллилуйя! Черт бы побрал эти путешествия на перекладных.Субботнее утро приветствовало меня веселым пением птиц и свежим ветром из раскрытого настежь окна. Я же приветствовал его хмурой щетинистой мордой и невеселыми мыслями. Надо вставать. Минуту спустя озорной синий огонек облизывал дно чайника, а в трубке мобильника звучала бодрая мелодия Дашкиного телефона. — Аллооо. Отвечает сонный нежный голосок. Непроизвольная улыбка лезет наружу. — Привет птенчик. — Привет любимый. — Ко мне завтра дальние родственники приезжают, давай все на сегодня перенесем? — Частично соврал я. — Нууууу. — Произносит Даша недовольно и немного обиженно. — Гнууууу. Не начинай, ты же умница у меня. Жду ровно в семь. — Я приду. — Я знаю. Целую тебя. — И обнимаю. — Слышу, как улыбается Дашка. — И обнимаю. — Повторяю я. — Пока. — До вечера!Свист закипающего чайника оборвал легкое послевкусие наслаждения милым голоском. Улыбка так и осталась на лице, и бьюсь об заклад, выглядело оно сейчас мечтательно и глупо. И что, в самом деле, так завелся? С чашкой золотистого китайского чая я вышел на балкон. Убаюкивающе шелестла листва многочисленных берез. Солнце, пока еще не слишком настойчиво, начинало разогревать все, что попадется под руку-лучик. Во дворе никого. Вот оно, детство двадцать первого века. Каникулы у плоских мониторов. Вспомнились веселые постперестроечные годы: игры в банки, вышибалы, казаки-разбойники, ножички, постройки шалашей, лазанье по крышам домов, коллекционирование вкладышей от жевательных резинок, кассетные магнитофоны, походы в гости друг к другу без предупреждений и звонков... От ярких образов даже дыхание перехватило.Охваченный трепетным чувством ностальгии, я достал старый альбом с фотографиями, изрядно успевший запылиться за последние годы. Черно-белые фотографии с запечатленными на них вечно молодыми бабушками и дедушками, свадьба родителей, мелкий я в коляске, мелкий я на игрушечном коне, мелкий я на руках какой-то девушки... Елена Николаевна? Да быть не может. Много лет прошло с тех пор, но вот что-то совсем не отложилось в памяти, какой аппетитной самочкой она была. Я листал альбом дальше, выискивая только ее фото. Покатые бедра и изящные лодыжки, тонкая талия и аккуратные холмики грудей. И пусть этого не было видно, но я уверен, что ее сосочки в момент возбуждения торчали дерзко и чувственно. Большие серо-голубые глаза на милом личике притягивали взгляд магнитом. Ладони мои вспотели, кровь приливала к набухающему члену.Фух, наваждение какое-то. Я закрыл альбом и одним глотком допил уже остывший чай. Голова была тяжелой. Все мысли странным образом перепутались и конвульсивно содрогались под бой барабанов в моих висках. Я включил ноутбук, чтобы отвлечься, а заодно и сделать часть работы на понедельник. Выходные — так с пользой. Отдохнем после.Иногда я жалею, что люблю свою работу. Вынужденный перерыв мне устроил звонок друга. Часы показывали 17:32. И сразу о себе дал знать голодный живот. Закинувшись наскоро вчерашней едой, направился в ванную, привести себя в надлежащий для сегодняшнего вечера вид. Одновременно с последним движением бритвы по возбужденному, идеально гладкому, стволу, раздался дверной звонок. Дашка как всегда в своем репертуаре. Я давно уже понял,
