Прямо во фраке, его усадили в полицейскую машину и увезли. Гости были в шоке. Тео с огорченным лицом увел в дом мою рыдающую маму. Постояв, гости разошлись по домам.
«Будем считать, что свадьба была отложена», — примирительно сказал священник, упаковывая свои вещи.
Быстро скинув с себя наряд, в который так тщательно меня упаковывали, я взяла Тео, и мы поехали в полицию. Квадратный дядечка предъявил мне решение прокурора о взятии моего брата под стражу, и выписал мне повестку явиться на предварительное слушание.
Отсутствие объяснений меня не устроило. Я решила сама найти доказательства невиновности моего брата.
Отпустив Тео, я поехала на такси в клуб. Осмотр по-прежнему опечатанной гримерки ничего не дал, все было на своих местах, а если что-то и было подозрительным, это увезли копы.
Слона, то есть начальника охраны, уже отпустили, но он взял больничный и сидел дома. Я отправилась в закуток, где у нас всегда сидел кто-нибудь из охраны и стояли мониторы видеонаблюдения. К счастью, на пульте сидел парень, с которым у меня не было сложных отношений. Я обрисовала ситуацию, попросив у него видеозаписи полуторамесячной давности. Не знаю, что я хотела увидеть. Видимо, надеялась, что оно само кинется мне в глаза. Но, видно я не одарена внимательностью полицейских, которые в колеблющихся тенях, каких-то смазанных силуэтах что-то видят и находят.
Запись была отвратительной. Только внимательно вглядываясь, кое-как можно было угадать — кто это. Камеры ни в гримерках, ни в приват-комнатах, естественно, не стояли, они контролировали коридоры, лестницы и выходы из здания. Бесцельно потратив три часа, голодная, усталая я поплелась на кухню к Додо, сразу поставившему передо мной креманку с салатом, как только я присела за барную стойку. «Вчерашний?» — поинтересовалась я. «Обижаешь: позавчерашний», — ответил Додо.
— Ну, что у тебя там случилось? Ты ж вроде выходной брала. Как — никак свадьба — дело серьезное.
— Да вот, видишь, не позвала тебя, так она и не состоялась.
— Жених сбежал?
— Нет. Посаженного отца забрали копы.
— Брата?
— Да.
— Но у него вроде бы алиби.
— Видимо, недостаточное.
— Что хочешь делать?
— Найти улики.
— Играешь в копа?
— Нет, спасаю брата.
— Видеозаписи охранников смотрела?
— Да.
— Ну?
— Ничего такого. По коридору перед гримеркой Говарда все время ходили люди в тот день...
Додо пожевал губами, пожал плечами и сказал: «А в то время, когда Говарда...»
— Никто не входил кроме него, никто не выходил кроме него. Правда, заходил он на один раз больше.
«Может, посмотрим еще раз? Вместе», — предложил он.
На записи Говард выходил и входил в свою дверь множество раз в течение часа. То выглядывал, то курил, кого-то о чем-то спрашивал, кому-то махал. Вот, Шеф заходит в его гримерку, но Говард выглядывает вслед Шефу. Вот я пробегаю по коридору с бумагами. Хорошо, что мимо,... Вот мой брат дает прикурить Говарду, закуривает сам, о чем-то его спрашивает, заходит в его гримерку... и выходит один. Говард больше не появляется. Проходит два часа, двадцать минут, в гримерку к Говарду заглядывает Фил, и начинает истерику с заламыванием рук, хватанием себя за голову и всех проходящих — за лацканы. Всё, вот оно преступление — вот на основании чего копы взяли моего брата, а я сейчас сижу здесь, а не в номере для новобрачных, на коленях у Тео. Нет, единственное, во что я сейчас верила, это в то, что брат не убивал Говарда.
Иначе, почему он не скрылся с места преступления? Почему спокойно сидел в баре, ходил по клубу, общался со всеми? Может, я и не изучала криминалистику, но мне такое поведение преступника не кажется характерным.
К счастью, среди многочисленной родни Тео оказался адвокат, причем неплохой адвокат, который
