промежность.
— Теперь нет, — мама отпрянула в сторону и обняла дерево, — Давай, быстрее, воткни мне, вставь, я уже не могу.
— Ты такая ненасытная.
— Да. Задери мне подол. Трахни.
Я задрал платье и стал медленно гладить маму ладонью по влагалищу. Оно было мокрое, да и платье, как раз в том месте, где мама на нем сидела, тоже было в мокрых пятнах.
— Не гладь, сына, трахни.
— Рот закрой. Сына.
— Прости, Сашенька.
Я достал член, спустил джинсы и медленно вставил маме, а потом взял ее за грудь.
Я трахал ее, а она тихонько стонала, двигаясь щекой по стволу дерева. Я держал ее за волосы и натягивал, когда хотел, так что ее голова откидывалась назад и она жалобно и беспомощно хрипела.
— Оторви мне башку, давай.
— Нет, она мне пригодится.
Чмокая и шлепая, я имел маму в парке, сминая ее грудь сильными руками.
— Повернись, давай рот, — я выдернул член из влагалища и стал кончать маме на лицо, в рот.
Сперма разлеталась вокруг: на платье, на волосы, на губы, попадала в рот, а мама стояла и наслаждалась этим, гладя свою грудь.
— Хорошо, — сказала она, — Когда у тебя есть такой сынуля.
— Хорошо, когда у тебя есть такая мамуля.
Мама собрала пальцами сперму со своего лица и облизала их.
Уже в лифте я пристально рассмотрел ее слипшиеся ресницы, волосы, следы от семени на декольте и засохшие следы спермы в уголках рта. Я смотрел на нее и ласкал ладонью между ног, а она смотрела мне в глаза, которые горели диким огнем, так преданно, как смотрит собака на своего хозяина.
— Ты, как собака не меня смотришь, хорошо.
— Да, я твоя верная сука.
— Молодец.
Мы зашли в квартиру и не стали включать свет. Я хотел продолжения.
Мама сидела на диване, раздвинув ноги, а я лизал ее между ног.
— Твою мать, мы трахались с тобой столько раз, а я еще и не рассмотрел твою пизду. Она аеликолепна.
Я только сейчас заметил, что между розовыми, такими девчачьими губками этого персика, скрывается большая горошина — клитор. Он был просто огромный по меркам клиторов, и теперь я намеревался довести маму до оргазма. До клиторального.
Я так нежно ласкал эту горошину, как никто не мог ее ласкать. Мама извивалась как уж, но не позволяла клитору выскользнуть из моих губ.
— Саша, да, — мама опять орала как умолишенная.
Мой член болел от того, что упирался в джинсы и давил на ткань. Я расстегнул ширинку и выпустил своего зверя.
— Заткнись, не ори.
— Молчу, — сквозь стон проныла мама.
Мне в лицо брызгала прозрачная жидкость, такое я видел только в интернете. Мама истошно визжала, а я не отрывался от ее клитора. Мне тоже нужно было кончить. Пока мама была в экстазе, я быстро вставил в нее свой инструмент и стал быстро двигаться, стоя на коленях перед диваном. Мама не переставала кончать.
— Четвертая волна, такого не бывает, — ныла мама.
Четвертая волна оргазма. Я тоже думал, что такого не бывает. Теперь мама просто начала мочиться на меня. Ей уже было все равно. Она не выдержала. Она не отличала мочеиспускание от оргазма.
— Я ссу? — мама простонала, как удивленный ребенок, который обделался ночью в кровать.
— Уже все равно. Дай кончить.
Я стоял весь мокрый в маминой моче, которая, как из водомета, еще минуту назад окатывала меня.
Когда мама услышала, что мне нужно кончить, она напряглась и сжала мышцы влагалища, но потом снова их расслабила, получив новый удар оргазма по телу.
— Бляяяя, кончай, я не могу, — мама уже рыдала, она плакала, как ребенок.
Я вгонял в нее свой член, а она как тряпка, уже безжизненно валялась на диване, просто выставив мне свою промежность.
Я кончил в нее и упал сверху на ее тело. Мама обняла меня.
— Полежи на мне.
Мы мокрые лежали на диване. Картина была еще та.
Мама наспех