перегибщик Копальский приобщил его к атомному подводному флоту. Видимо, стукач с историческим опытом тридцать седьмого года не учел новые реалии. На этом и прокололся.
— Все это — вранье! — Валентин вернул письмо офицеру.
— Знаю. Проверили. А в чем же сермяжная правда? — глаза офицера одобрительно смотрели на юношу.
— Собирался жениться на его дочери, но вот... , Валентин протянул письмо Жана, которое предусмотрительно сохранил.
— Ах! Вот оно что?! Теперь все ясно. Извините, товарищ Зуев, вы свободны... , — офицер встал, положил ладонь на плечо курсанта и проводил его до двери.
«Сволочи! Дочь — проститутка, жена трахается с собакой, муж — стукач! Ну, и семейка! Хорошо, что я порвал с ними», — думал Валентин, идя в свою роту. Но все — же где-то в глубине души шевельнулось чувство щемящей жалости к Люське. Не просто взять и так сразу вычеркнуть из жизни ту, с которой пять лет просидел за одной партой, которую впервые в жизни поцеловал и так легкомысленно увел от законного мужа. Ведь она так смело бросила этого ненавистного ей Жана и, очертя голову, кинулась ему на шею. А этот бешеный секс? Разве можно так быстро забыть те ночи, полные нежности и любви?!
... Ночью ему приснилась совершенно голая Люська. Она лежала на полу, на ковре, широко раскинув ноги, и притягательно улыбалась.
— Ты чего? — спросил он.
— Жду любимого...
— Кого?
— Только не тебя.
— А кого же?
— Его, — зло усмехнулась Люська и повела ногой в сторону. Там сидел Рекс.
— Фас! — скомандовала Люська и указала пальцем на свое заветное место.
Пес зарычал, бросился на нее, вставил свой длинный, красный член и стал быстро насиловать.
— Пошел прочь! — пытался оттащить его за хвост Валентин.
— Сам пошел! — огрызнулся тот и повернул к нему оскаленную и окровавленную морду с лицом полковника Копальского.
Эдуард Зайцев
