стало тяжеловато, а пошевелиться вообще не возможно.
— Смотри, у неё уже вся жопа красная, — обменивались впечатлениями мучительницы, по очереди нанося мне всё новые и новые удары.
— Ага, и вон от руки моей отпечаток.
— А ну, давай ещё я пиздану.
— Давай, а от уже я чё-то устала.
Наверное, избиение продолжалось еще минут 15, но мне они показались вечностью. Меня лупили руками и ногами, не только по попке, но и по спине и даже по животу, давали подсрачники, стегали ремнем с железной пряжкой и найденным в подсобке старым шлангом, били по спине со всей дури шваброй. Чтобы не дергалась, на моей шее все время кто-то сидел — девушки менялись, потому что всем хотелось принять участие в наказании. Попа уже вся горела, спину ломило, но худшим было само мое положение. Поздним вечером, в прокуренной женской параше, во власти каких-то бешеных беспредельщиц, связанная, истерзанная, избитая, с голой попой, с грязными чужими трусами во рту... Блин, да я же просто сказала, чтобы они здесь не курили!
Наконец экзекуция закончилось, девки, видимо, устали, заскучали и сели перекурить.
— Ну что, сучечка, сделала выводы? — за волосы подняла мою голову от унитаза брюнетка, с оплеухи которой все началось — Поняла, что не надо мешать людям отдыхать?
Я изо всех сил утвердительно закивала и замычала сквозь кляп. Только бы отпустили, только бы отпустили!
— Точно поняла?
Я закивала еще сильнее.
— Лаааааадно, верим, — протянула она. — Тебе, наверное, больно было? — я несмело кивнула.
— Устала, домой хочешь? — я кивнула еще раз.
— Ты уж не сердись на нас, добро? Мы сейчас тебе все компенсируем — нехорошо заулыбалась девушка, а ее подельницы снова захихикали. — Вот выебем так, чтобы аж обкончала тут все — и сразу по домам.
И — довеском к приговору:
— Да ты не бойся, тебе понравится.
***
Я даже подумала сначала, что ослышалась. Выебут? Они? Меня? Всемером? Да как же это? У меня и парней-то за всю жизнь было только двое! И то давно, и оба приличные, ласковые, нежные мальчики, лишнего себе не позволяли, в попу, в ротик — ни-ни, все, как я хочу, и когда захочу, а тут эти твари! Я заплакала, завыла и опять попыталась вырваться, но грубые руки тут же пригвоздили меня обратно лицом вниз к унитазу, а сверху уселась самая жирная из сучек.
Девки стали деловито обсуждать, как же меня ебать, ведь я такая грязная и замурзанная, вся жопа не только в синяках и кровоподтеках, но и в следах от обуви, меня ж били и ногами. Решили подмыть. Из подсобки уборщицы кто-то приволок ведро, в сумках у садисток нашлись мочалки и мыло, и они опять порадовались, что сегодня была физкультура. Я вообще ничего не могла сделать — только прислушивалась к разговорам и звукам приготовлений. Все силы уходили на то, чтобы дышать под тяжестью рассевшейся на мне туши.
Скоро сучки взялись за дело. Под смешки и похабные шутки с меня сняли задранную юбку, совсем стащили трусы, которые раньше болтались на уровне коленей, облили зад ледяной водой и стали намыливать ягодицы при помощи жестких мочалок. Каждое прикосновение к синякам было очень болезненным, и я тихонько стонала, а садюги смеялись, что это я от удовольствия и что я так скоро кончу и можно будет расходиться. Приятного же не было ничего. Но главный ужас начался, когда пальцы и мочалки стали не просто мыть попу, а проникать в углубление между половинками! Я заерзала, пытаясь высвободиться, и громче замычала, но девчонок это только раззадорило. Ягодички развели в стороны, а вместе с ними и ноги — широко-широко, меня заставили раскорячиться, стоя на коленях, еще больше отставить зад и, прогнув поясницу, поднять попу вверх, и крепко держали в этом положении. О боже, да они же руками лезут ко мне ТУДА! И не одна, а сразу несколько человек, да что же они делают, да как это!
Сначала