резко — совершенно. Но чтобы кончить, этого мало. Дин только жалобно хнычет, когда Сэм делает «ножницы», растягивая его ещё больше, но по-прежнему не добавляя пальцев и продолжая дразнить простату рваными поглаживаниями так, что Дин видит звезды.
— Ты должен сказать, если хочешь большего, — выдыхает Сэм в его ухо глухо и жадно, и Дин не может сдержать стон. Его щеки горят, когда Сэм нежно — той рукой, которой вдавливал голову Дина в стену, — треплет его по голове, словно собаку, а пальцы внутри нещадно двигаются. Колени Дина подгибаются. Стоящий по стойке смирно член ноет ещё с того момента, когда Сэм несколько часов назад повернулся к нему и, посмотрев тем самым взглядом, приказал ехать в ближайший мотель. Сэм так и не прикоснулся к его члену, и не прикоснется, он сам так сказал. Сэм ждет, чтобы Дин попросил, но Дин просто не может переступить через себя... Сэм знает это и всё равно...
— Сейчас, — мягко говорит Сэм, вылизывая изнутри его ухо, — просто скажи, что хочешь ещё один палец. Просто скажи.
Дин хочет. Он насаживается изо всех сил на два пальца, но этого мало. И Сэм отлично это понимает, нарочно растягивая его медленными и дразнящими движениями. Перед тем как утвердительно кивнуть, Дин смахивает капельки пота, кусает губу в попытках вернуть себе голос, пока Сэм трется носом о его шею.
— Да, Сэмми, — мычит Дин, тут же смутившись, как неровно, жадно звучит его голос, но Сэм только улыбается между поцелуями. В любом случае Дин знал, что все равно сдастся и Сэм свое получит, — вот дерьмо, ну хорошо, блин! Я хочу ещё. Давай уже, засунь в меня ещё один палец и оттрахай.
Сэм довольно хмыкает, и тут же Дин чувствует, как в него толкается ещё один палец, на этот раз не смазанный, но Дин уже достаточно растянут, и легкое жжение только доставляет удовольствие. Ему так хочется дотронуться до своего члена, что пальцы неконтролируемо сжимаются в кулак, но он по-прежнему держит руки над головой. Сэм снова принимается энергично его трахать, при каждом толчке задевая простату, и Дин уже почти... Если бы ему удалось прикоснуться к члену хотя бы на секунды, он бы...
— Нет, Дин, — раздается голос Сэма, и рука с волос Дина перемещается на запястья, впечатывая их в стену, пальцы впиваются в свежие синяки, заставляя Дина неловко выгибаться под захватом. — Именно так, оставайся на месте. Давай, я же чувствую, как ты сжимаешься вокруг моих пальцев. Тебе ведь этого хватит, Дин? Я даже не прикоснусь к твоему члену, правда? Ты и так уже сочишься.
Так и есть, но Дину наплевать, он упирается в стену, позволяя Сэму удерживать себя навесу, пока три пальца входят и выходят из его тела. Он так близко, что почти рыдает, но ещё не совсем, ничего не получается, и он умолял бы, не перехвати у него дыхание.
— Можешь кончать, — твердо произносит Сэм, его пальцы ещё раз напоследок сгибаются и делают круг. Дин застывает сначала от удивления, а затем от нахлынувшего на него удовольствия, его член вздрагивает, и он кончает. Перед глазами проносятся белые вспышки. Сэм поглаживает его во время спазмов, нашептывая в ухо какие-то непристойности, и довольная улыбка на лице брата различима даже сквозь пелену оргазма.
— Очень хорошо, — мягко и довольно произносит Сэм, и Дин, наверное, купился бы на этот тон, если бы не чувствовал, как член брата упирается ему в спину. Сэм освобождает его запястья, и Дин поворачивается, совсем не удивляясь, когда его губы сминают в поцелуе, уносящем весь воздух из легких. Он почти не отвечает, язык еле двигается, но это не играет никакой роли, потому что Сэм напирает на него, пробуя на вкус, смакуя, поддерживая его руками за бедра и не давая упасть.
— Ты запачкал стену.
— Это все ты виноват, — слабо улыбаясь, бормочет Дин в рот Сэма, но когда тот поднимает на него взгляд, его глаза полны тьмы и голода, и Дин знает:
