Сэм. Дину хочется его стукнуть, но он отказывается от этой идеи. На смену раздражению приходит чувство благодарности, когда рука Сэма принимается гладить его член, а большой палец обводит медленными кругами головку. — Подержи, Дин, чтобы мне было удобней, — говорит Сэм, и Дин на автомате тянется к собственной заднице, разводя ягодицы.
Теперь Дину наплевать на смущение, хотя язык Сэма опять хозяйничает в его заднице, а палец одновременно с этим поглаживает простату, снова и снова. Непрекращающаяся атака на сверхчувствительную точку заставляет безостановочно сотрясаться крупной дрожью, хотя разрядка так и не приходит. Дин стонет и пыхтит в покрывало, испытывая почти нелепое желание возносить молитвы руке, дрочащей его член, доводя удовольствие, которое и так сотрясает всё его тело, до максимума.
Когда Сэм отодвигается, Дин ещё пару секунд приходит в себя. Он стонет и открывает глаза. Внезапно накатывает понимание, что он по-прежнему придерживает свои ягодицы руками, позволяя Сэму смотреть на себя, и Дин отпускает руки. Сэм перехватывает это движение, возвращая его ладони на прежнее место.
— Не дергайся, — говорит он, и Дин искренне удивляется тому, как спокойно звучит голос Сэма, когда сам он готов взорваться, хотя кончил совсем недавно. Конечно, Сэм до этого спустил ему в рот в машине, но на черта весь этот контроль, обязательно надо быть такой задницей?
— Попроси меня, Дин, — произносит Сэм, и только теперь Дин слышит в его словах отголосок невероятно сильного желания, — Дин, попроси. Попроси оттрахать тебя.
Дин не отвечает. Он давится словами, пытаясь обернуться через плечо, но руки Сэма в районе лопаток крепко его фиксируют. Голос Сэма снова, словно повторяя мантру, просит его уступить. И Дин все равно вот-вот кончит, так какая разница, одним унижением больше, одним меньше?
— Сэм, — зовет он и не узнает свой собственный голос, хотя, если бы он увидел себя сейчас со стороны: на коленях, с раскрытыми для младшего брата ягодицами, — вряд ли Дин узнал себя сам. Не важно. Какая разница, это его Сэмми, и он так хочет.
— Пожалуйста, Сэмми. Пожалуйста, Сэмми, давай... Сэм, да трахни ты меня уже, а? Просто сделай это...
Вот и всё. Сэм грубо хватает его за бедра, но эти ощущение не идут ни в какое сравнение с тем, как в него одним движением, с легкостью раздвигая мышцы, входит — влажный и твердый — член Сэма. Резкое вторжение обжигает, и Дин чувствует себя растянутым до предела. Он громко стонет, когда Сэм начинает двигаться: прежняя сдержанность брата явно покинула.
— Да, так, Дин, так, — шепчет Сэм и вдруг резко тянет его назад, к себе на колени. Одна ладонь Сэма оказывается на животе, поглаживая и лаская, вторая принимается дрочить его член — энергично, грязно и просто здорово. Под таким углом член Сэма входит ещё глубже, и Дин уже не разбирает, что тот бормочет, хотя иногда может различить слова «супер», «как хорошо», «люблю» и «так тесно». Да пофиг, пока Сэм трахает его — размашисто, размеренно, чересчур, как раз так, как и представлял Дин, ещё в самом начале, когда Сэм посмотрел на него в машине взглядом «это-всё-моё-и-сейчас-я-это-докажу».
Сэм чувствительно кусает его за ухо, и Дин изгибается, пойманный между всхлипом и рыком. Ладонь Сэма сжимает его член сильнее, ускоряя движения, пока мир не превращается в размытое пятно. Затем Дин вскидывается на какое-то мгновение, и обессиленно валится на брата, все ещё омываемый волнами оргазма. Сэм продолжает трахать его, яростно, глубоко и быстро, пока наконец не замирает и кончает, всаживая Дину по самые яйца. Спустя несколько минут они падают на влажное от пота покрывало, тяжело дыша, смаргивая слезы с глаз и пытаясь отдышаться. Молчание затягивается, но Сэм не отодвигается, да и Дин не возражает, когда его обнимают и притягивают поближе. Хочется спать, и перед этой
