миг испуганно замигало и стало не так ярко гореть, да и потрескивание прекратилось, будто огонь и вправду решил не привлекать лишнего внимание обладательницы этого странного голоса. В комнате заметно потемнело.
— Вы как всегда правы, Госпожа, — нежный томный голос раздался из другого конца комнаты. В изящном арочном проеме стояла чарующая своей удивительной красотой девушка. Длинные стройные ноги, высокая пышная грудь, тонкая талия могли свести сума кого угодно, а если добавить к фигуре еще и идеальные черты лица с как будто нарочно увеличенными черными глазами и ярко-алыми губами и все это обрамить водопадом пышных золотистых локонов, то полученный эффект, наверное, почти каждый назвал бы запредельной красотой.
— Ах, Эльмирена, я и не заметила, как ты подошла, — голос теперь звучал совершенно обычно, и притихший было огонь в камине из резного камня, снова принялся разгораться. Вот уже первые робкие язычки пламени начали вырываться за чугунное ограждение, косясь в сторону таинственной женщины у окна, словно пытаясь угадать ее настроение, чтобы дать сигнал своим, мол, теперь можно спокойно гореть и потрескивать.
— Ой, простите меня, Госпожа, что я так неловко нарушила Ваш покой, — в изумрудных переливах томного бархатного голоса сквозило искреннее сожаление и досада. — Я принесла вам ужин, моя повелительница. — С этими словами девушка, чью одежду составляли лишь черные босоножки на небольшой платформе с 15 см. шпилькой робко прошла в середину комнаты и волнующим грациозным движением поставила серебристый узорчатый поднос на стол из черного дерева, чья древность могла бы поспорить лишь с его же прочностью и основательностью. Вскоре на темной полированной поверхности появились небольшие блюда и графин с карминового цвета напитком, изысканности и вкусу которых позавидовали бы и на Вечном Пиру Богов, куда по легендам попадают лишь доблестные войны, героически павшие в бою.
— Ты опять голая ходишь, — укоризненности в этом полу-вопросе полу-утверждении было ни на йоту.
— Да, моя Госпожа, по-другому я не хочу и не могу перед Вами ходить, — почти прошептала девушка, щеки ее при этом налились густым румянцем. Чувствовалось, что ей одновременно жутко неловко, но и дико приятно находиться в таком \"наряде\» перед той, кого она называла Госпожой.
— Какая же ты шлюха, Рен, — от этих слов, произнесенных в звенящей тишине (огонь в камине хоть и разгорелся, потрескивать пока не решался) таким властным голосом, лицо девушки, сервировавшей стол, все залилось краской стыда.
— Д-дааа, Госпожа, — ее голос дрожал от нахлынувшего возбуждения, впрочем, как и ее прекрасное тело. Дыхание стало учащенным и прерывистым.
Женщина, наконец, оторвала взгляд от унылого, мрачного пейзажа на улице и проследовала к столу с грацией, о которой кошки могут только мечтать. Ее длинные ножки обтягивали черные блестящие сапоги выше колен с металлической шпилькой. Кожаный темно-бордовый корсет выгодно подчеркивал и без того почти идеальные формы, на руках тонкие перчаточки под цвет сапог. Она вплотную подошла к задыхающейся от страсти девушке. Тонкие пальцы, затянутые в эластичную материю, черным пауком легли на белоснежную пышную грудь девушки, увенчанную темно-красным ореолом сосков, которые были сейчас тверже камня. От легкого, но в тоже время столь властного прикосновения у девушки вырвался громкий стон удовольствия.
Постепенно нежные ласки сменились более грубыми. Аккуратные касания сменились стальной хваткой, ее груди немилосердно мяли, словно тесто, размазывали по телу, возили из стороны в сторону, сводили их вместе, после чего тянули вверх, будто пытаясь приподнять все тело. Соскам тоже доставалось — их безжалостно выкручивали, цепко зажав между пальчиками. Через пару минут такой ласки Эльмирена была
