могло.
Наталка умудрилась спустить мои плавки и все время ловила мой член в свою теплую сухую ладошку... Её тело изгибалось мне навстречу, будто давало сигнал к действию, она жмурилась и скалила белые зубки, чуть приоткрыв розовый ротик... Я приподнялся, скользнул ладонями по лире её бедер и разом смахнул её так называемые трусики... Лобок у неё был почти весь выбрит, осталась только коротенькая полоска светлых волос у самого устья. Это необычное для меня зрелище довело меня почти до бешенства... Мои руки сами скользнули под её бедра, ладони накрыли ягодицы и я быстро раздвинул её ноги, устремляясь к цели... Улегся на неё, глядя дочери в глаза, не увидел в них никакого страха — только нетерпение, затем примерился... И вошел. Она охнула, чуть зажмурилась — похоже её опыт включал чуть иные размеры, а я какое-то время медленно раскачивался туда-сюда, смакуя нежную, но тесную восхитительную глубину доченьки... Стенки её влагалища охватывали меня так плотно, что каждое движение отзывалось невероятным блаженством...
Это было просто потрясающе, но долго продолжать в этом духе я не мог, да и дочка начала покачивать бедрами мне навстречу, задавая темп... Я крепче сжал её ягодицы, чтобы она повиновалась мне, и заработал по-настоящему.
Эх-х, это было нечто! Я все же не сразу перешел на полную скорость, заставляя её привыкнуть к моему телу и двигаться вместе со мной... И только когда Наталка застонала в голос, по-женски, низко и требовательно, я отбросил сомнения и задал ей настоящего «перца» — мои удары были быстрыми, глубокими, я пробивал её до конца, двигаясь по полной амплитуде (уж простите технаря)... Вскоре она забилась подо мной, как молодая шалая лошадка, стон перешел в глубокий всхлип, и она на некоторое время обмякла — но я не останавливался, и вбивал ей дальше, придерживая за попку, вгоняя себя все глубже и глубже... Я не девятнадцатилетний юнец, и время на разогрев у меня чуть иное. Поэтому только доведя дочку во второй раз до стонов и всхлипываний, еще раз прочувствовав судорогу её влагалища и конвульсивные изгибания её гибкого тела под собой, я сменил ритм. Сделав его максимально бешенным... Чувствуя, что вот-вот взорвусь, я подхватил её ноги повыше, удерживая золотистые коленки на своих плечах, и зажав её таким образом под собой, бешено «жарил», пока она не разродилась новыми стонами... Тогда я и сам сделал еще несколько мощных рывков, едва не поднимая её с матраса, и крепко прижав её таз к себе, затем, чувствуя, что кончаю, попытался вынуть член наружу, но она остановила, продолжай, мол... Это послужило хорошим финалом. Я еще раз дернулся, издал горловой рык и почувствовал, как мое семя устремилось в глубину дочери... Я спускал долго, уткнувшись лицом в ложбинку между её остро торчащими грудями и машинально покачивая тазом вверх-вниз... Только минут через пять я выпустил её из рук и улегся рядом...
Ндаа. Сделать оказалось куда легче, чем потом осознать — я только что занимался любовью, да что там, буйно оттрахал! собственную единственную родную дочку... Наталка, кончившая три раза, лежала рядом, неподвижно, все еще раздвинув ноги, по её лобку стекали капли моего семени... Потом она глянула на меня счастливыми мутноватыми глазами и тесно прижалась ко мне бедрами. Я все еще рассеяно глядел на её мокрые глаза, топорщившиеся соски и машинально поглаживал дочку по тугой ягодице. Мы молчали, потрясенные, кажется, в равной мере... — Тебе было хорошо? — спросила она наконец.
Дурацкий вопрос требует же дурацкого ответа, так что я не нашелся ни на что, кроме как бухнуть:
— Ага...
— А он... Ну, ОН. Сказал, что я скучная и вообще... бревно. — Сам он бревно, — злобно вздохнул я, — Буратино, бля. Вот из за таких мудаков и появляются у девушек комплексы... Мне так здорово еще никогда не было. — Даже с мамой?
— С мамой... С мамой все по-другому. Тоже