штанов. Лина начала бешено трястись, насколько позволяли путы.
— Девочка, ну что ж ты делаешь? Так ты ... никому не доставишь радости! Придется тебя приручить: — с видимым огорчением сказал Влад, до этого с задумчивым видом перебиравший ее волосы. — Мариш, принеси пару ремешков из раздевалок.
Через минуту Лине завязали глаза, и четыре ремня вразнобой зашипели в воздухе, опускаясь справа и слева на ее грудь и живот, два других хлестали ее бедра, били и сверху вниз и снизу вверх, оставляя красные следы на коже. Девушка беспрерывно кричала и извивалась, но это ничуть не помогало. Ремни попадали и по губам влагалища, и по соскам, причиняя нестерпимую боль, а Танин голос прошелестел в ухо:
— Ты хочешь это прекратить?
— Да, да, пожалуйста! — всхлипнула Лина в ответ.
— Это просто, стоит только попросить... И пообещать помочь нам получить удовольствие от общения с тобой. Давай, скажи это.
— Пошла ты... — осекаясь и лязгая зубами, Лина решила терпеть — смириться было не лучше чем распластаться перед ними ниц и целовать землю под их ногами. она так не поступит. дыхание Тани у уха пропало, но голос ее зазвенел где-то выше:
— Ха, да она молодец! Держится! Может, придумаете что-нибудь поинтереснее?
— А мнэ так даже большэ нравитса! — это был еще один из компании, кавказец — с русской грамматикой у него все было в порядке, но акцент оставался, имени его она не знала. Как маладая нэобъезжэнная дикая кабылка... Ах, харашо попал!... так вот, сэчас адреналин будет, возня, сила и борьба — это пусть потом на коленах ползает, ножки цалует и сосет когда скажешь — и там и там свая прэлесть! Фууух, устал. — он хлопнул Лину по попе. — маладэц, кобылка! чем крэпче, тем ломать приятнэй!
Лина рыдала — от боли, обиды, унижения и осознания того, что любое ее действие только добавит им удовольствия. Но кроме такого — морального — сопротивления ей ничего не оставалось. Любой уже давно мог проткнуть ее девственное влагалище, оставив ей только кричать от отчаяния, но они хотели, чтобы она сдалась не только физически, но и сама смирилась с этим, стала безропотной и верной игрушкой.
В качестве следующего истязания Лину приподняли и поставили под ее лопатками включенный электрочайник с открытой крышкой. Лежать, опираясь на него спиной Было больно, но руки Лины уже не могли держать ее вес. Теплый воздух приятно согревал кожу. девушка почувствовала легкий укус на своей мочке уха, и знакомый нежный голос Кати вновь зашелестел:
— Линочка, хорошая моя, вода греется быстро. Это сейчас тепло, а через две минуты начнет подниматься пар, еще минута — и там кипяток. Ты же не хочешь обжечься? да и не надо. Просто давай, повтори за мной: «я хорошая девочка и я буду рада доставить вам удовольствие. Я делаю все, что вы захотите».
В ответ Лина, извернувшись, плюнула ей в лицо, но промахнулась. приятное тепло действительно постепенно превращалось в обжигающее. В отчаянии девушка подтянулась повыше к грифу, превозмогая боль и усталость в руках. Ноги уже давно онемели, Лина почти не чувствовала ничего ниже коленей, а бедра пульсировали жгучей болью. Чайник зашипел, поднимающийся от воды пар обжигал. Лина кричала, прерываясь лишь, чтобы набрать воздуха в грудь, а в ее ухо лился тот же голос:
— Деточка, ну ты же и сама страдаешь, и всем нам больно делаешь! Может, хватит глупостей? Давай, стань пай-девочкой, доставь всем радость, и боли больше не будет!
Лина не отвечала, хотя возможность прекратить эту боль манила и голос, казалось, звучал прямо в ее сознании, убеждая бросить все, хоть ползать между ними по полу и делать все, что попросят, лишь бы остановить боль. Температура пара усиливалась, а вот кричать громче девушка уже не могла, единственная ее защита больше не работала. В очередной раз набирая в грудь воздуха, она уже
