моральная ублюдочная уродка! Это уже изуверство, это до тошноты! Это же... ну, нет слов!
— Так ведь ты хотел всякого! Вот прошу — визит к Фрау Наци! Есть её визитка. Вот, с голографической свастикой...
— Нет, категорически!
— А разве ты мне можешь отказать? Противиться в праве? Разве мы так договаривались? Ты же клялся мне в абсолютной покорности!
Я молчал подавленный. Я не знал, что и ответить.
— К этой стерве я тебя, конечно, не направлю, у меня ведь тоже есть свои понятия о мере унижения и оскорбления. Мне такое не в кайф и иметь после этого тебя, наевшегося собачьего дерьма,... рядом с собой мне не в радость!
— Спасибо!
— Не за что! Я просто тебе показала, что такое возможно, если бы я была другой и ты тоже. Женская Доминация? Это всё очень-очень непросто, а иногда и страшно, и просто мерзко. Кто как её понимает.
Золотой глаз.
... Её жилище напоминало восточный шелковый шатёр. Пылкость красок роскоши и торжество нереальных изысков. Курящиеся благовониями напольные вазы, бассейн в центре комнаты, целая оранжерея цветов и лиан, столики с южными фруктами, мягчайшие огромные подушки, ложа, пуфы и она! Она среди всего этого великолепия, смуглая красавица с глазами цвета южной ночи, грацией газели и дурманом опиумных плантаций. Почти невидимая тончайшая золотистая туника, такие же невесомые шаровары с секс-вырезом на промежности, туфли с загнутыми носами. Практически без одежды, всё на виду. Красивые груди и гладко обритая киска демонстрировались сразу и во всех ракурсах. Она сразу располагала к себе своей открытостью и доверительной раскованностью. Начала она с того, что мы выпили на брудершафт, перешли на «ты», она ласкала меня, окутала жаркими объятиями, целовала по долгу в губы. Попросила сделать ей нежный лизет и сама не осталась в долгу — минет был очень чувственный, но кончить она мне пока не дала. Это было похоже на сказку из 1001-й ночи...
— Зови меня Клеопатра!
— Госпожа Клеопатра?
— Просто Клеопатра, какая я тебе госпожа? Я — Золотой глаз, ввинченный в твое Небо!
Не переставая осыпать меня ласками, шепча мне самые лестные для мужского слуха слова, она тонкой шелковой бичевкой, поставив меня голого на колени, не спеша очень прочно связала мне сзади руки, потом ноги и соединила обе перевязи между собой. Итак, бандаж готов, я стреножен, обездвижен, но её очарование расковало меня, и я с улыбкой наблюдал её манипуляции. Какая классная и интересная у неё Доминация. Лёгкая как игра с ребёнком. А какие комплементы!
Первая тревога промелькнула, когда она стала целовать мои соски, сначала лизала их, сосала, потом, постанывая, стала их кусать всё больнее и больнее. Я задергался, залепетал. Но у меня во рту оказался роторасширитель, а язык захвачен за кончик крепкой прищепкой.
— Не бойся, мой сладкий, это восхитительно! Ты узнаешь нечаянное тонкое наслаждение, потому что я — царица Царства Боли!
«Мама мия!» — подумал и стал искать возможность вырваться, если, что пойдёт не так. Но... Фиксация была жесткая, а Клео всё укрепляла её новыми стяжками.
— Ты полюбишь боль. Ты не сможешь без неё жить. Как не могу я без твоей боли и своей тоже.
Она взяла какие-то стальные палочки как соединенные между собой на концах спицы с силой разжала их и, просунув свои соски, отпустила. Соски сразу побелели от пережима, а Клео заворковала:
— Очаровательный мой, мне так сладко! Это нирвана, сейчас мы будем вместе купаться в боли. Видишь мой клитор, ты его недавно лизал, он ещё горячий, мокрый и набухший, теперь смотри!
Она взяла диковинный зажим с цепочкой и украшениями на ней и защемила себе рудимент мужского органа.
— Классно! По телу струится боль! Это волшебно!
Я мог только слушать, таращиться с высунутым языком, мычать и гнать из головы ужасные предчувствия. А она лезла
