и,
занимаясь онанизмом, сладострастно говорил
Васька мысленно Ашоту: вместо бабы подставлять
каждый вечер свою жопу теперь будешь... ясно, блядь?
нет! не надо!... надо, сука!... говорю я: в позу!... так... —
думал мысленно Ублюдов, распалившись... и рука
от горячих мыслей этих ходуном ходила... ох!
Хорошо ебёшься, педик... а боялся... — между ног
кулаком неутомимо вдоль горячего ствола
Васька двигал — и «картины» он при этом рисовал
в своих мыслях: то, бля, бабы, то — Ашот, — смешалось всё
в одну кучу у солдата, и кого он в мыслях прёт,
он уже не разбирался: сжав горячий агрегат,
в туалете наслаждался мастурбацией солдат...
Бабы, бабы... где вы, бабы? В мысли лез ему Ашот:
Вася... Васечка... не надо... — наслаждался гомофоб
своей властью над Ашотом в своих мыслях, — Вася, нет!..
Да! — засаживал он в жопу... почему я, бля, не дед?..
Пережитые волненья трансформировались — и
с извращенным наслажденьем Васька мысленно дуплил
в зад Ашота... после бани... что им стоит? ничего...
раком запросто поставят... пидарасы... самого... —
про Ашота думал Васька, — за такие, бля, дела
надо в жопу пидарасить... и — он снова представлял,
как Ашота... или Стаса... он натягивает в зад, —
пидарасы... пидарасы... — мастурбировал солдат...
и — процессом этим сладким так увлёкся Васька, что
не заметил он, как, в тапках в туалет войдя, Ашот,
вдоль кабинок продвигаясь, вдруг увидел, как плечо
у солдата, содрогаясь, ходуном танцует... «Чё —
пилишь Дуню Кулакову?» — спросил весело Ашот;
Васька, кончить уж готовый, замер... и — подняв лицо,
взглядом встретился с Ашотом... «О, Ублюдов! Это ты... —
(Здесь Шекспира надо, чтобы глупой Васькиной души
передать животный ужас, отразившийся в глазах...) —
Ты смотри, какой послушный... молодец! — Ашот сказал,
сверху вниз на Ваську глядя. — Уважаешь нас, дедов...
мы сказали тебе «надо», и... я вижу, ты готов
выполнять беспрекословно все приказы... молодец!
Так наяривал здесь, словно... оторвать хотел конец! —
И Ашот, на Ваську глядя, усмехнулся тихо: — Бля...
хуем чувствую, что надо испытать, Васёк, тебя,
настоящий ты, бля, воин или — так, бля, самострел...»
Бедный Васька! Словно кролик, на Ашота он смотрел,
не мигая, поверх дверцы... кровь в висках стучала... и
ходуном ходило сердце у Василия в груди, —
Васька, плохо понимая, слушал, глядя снизу вверх...
«Встать, бля!» — дверцу открывая, оборвал Ашот свой смех, —
рявкнул коротко и властно, и — Ублюдов в тот же миг
подскочил, — большой и красный, вслед за Васькой подскочив
залупившейся головкой, хуй задрался к потолку...
Васька дёрнулся, неловко прикрывая шишку... «Ну,
оснащён не хуже прочих... руку... руку убери!
Не стесняйся... если дрочишь, значит — хочется любви...
после бани... ты согласен? Хорошо очко подмой,
и — побалуемся, Вася, порезвимся мы с тобой...»
И Ашот, на Ваську глядя, рассмеялся снова: «Ох,
разомну тебя я сзади — засажу, бля, между ног!»
Не пустой угрозой это прозвучало... вовсе нет!
Обещал вполне конкретно парень парню, — туалет
для подобных обещаний очень даже подходящ;
с полминуты постояли два солдата... «Ладно, прячь
свой стояк в штаны, Ублюдов... стриптизёр, бля, хуев... ну!
После бани трахать буду... все!» — подвёл Ашот черту.
Повернувшись к Ваське задом, расстегнул штаны Ашот,
и — весёлым водопадом зажурчало... «Хорошо...» —
ягодицами задвигав, сам себе Ашот сказал;
наклонившись, Васька мигом натянул штаны, — попал
в переплёт солдат Ублюдов! Ну, и как теперь, бля, быть?
Скорректировала грубо жизнь мечты его... и выть
Ваське бедному хотелось... что же делать теперь, а?! —
в голове его вертелась только эта мысль одна...
А в каптёрке в это время замкомвзвода Иванов,
от
