мое несвежее тело?
— Я думаю — это от новизны.
— Тогда ладно, ведь я твоего мальчика еще и еще в таком виде хочу, под диафрагму.
— Никакой диафрагмы. Дальше рыльца матки член не войти не может.
— Красивое название — «рыльце матки», то есть твой одноглазый змей смонолитился с моей киской упором в рыльце!
— И мой же белый разряд это рыльце умыл!
— Знаешь, есть люди, коллекционируют женские чулки, колготки, трусики («Она мне рассказывает» — ехидно думаю я) я могу тебе отдать эти мои штучки, поласкаешь, когда меня не будет. Почему ты не целуешь мои чистые ножки? Я же это люблю... И ты любишь... Вот, кайф! Приятно то как, ещё, ещё! Я уж думала, тебе их свеженькими уже и не предлагать. А лиловый лак, правда красивый? И мне он нравится! Ну, ешь их на здоровье, а я пальчиками тебе пошевелю, чтобы лак отблесками поиграл! А твой дружок уже головкой завертел! Сейчас я его пальчиком ножки подцеплю и он снова мой! Он ведь меня любит, я знаю!
Она задумалась, выпустила дым в потолок. Нахмурилась.
— Нет! Черта с два! Не дам тебе своего белья. А то тебе без меня будет хорошо. И кончишь, когда захочешь, без проблем, а я тебя к себе не дождусь. Ты мне нужен живьём!!!
Ничего не получишь! Фиг тебе! Нашел дуру!
