разнообразные грузики, подвески и масса других причудливых вещей, от которых веяло насилием и сексом. В углу на полках выставлена экстравагантная обувь: сапоги, ботфорты, туфли, босоножки, все на огромных каблуках, часть на массивной ... платформе, на двух парах сапог шпоры в виде шипастых колесиков.
Судмедэксперт сочувственно посмотрел на следователя и сказал, что трупы — это его стезя, а вот по данному вопросу нужно связываться с кафедрой психиатрии и приглашать их эксперта по половым извращениям. Следователь благодарно кивнул за подсказку...
Следствие шло своим ходом, протоколы, свидетели, понятые, снова протоколы, экспертиза, вещдоки, куча запросов, куча ответов... Эксперт притащил любопытные данные — в пепельнице была куча окурков: белые тонкие сигаретные окурки с губной помадой принадлежали погибшей женщине, несколько обычных окурков — лейтенанту. Два «бычка» подполковника — в туалете, он с ними не курил. Он курил отдельно! Во влагалище женщины следов спермы не было, но признаки недавно леченного инфекционного воспаления; на крайней плоти лейтенанта — его свежая сперма, она же в ротовой полости, пищеводе и желудке подполковника. Несомненно, он выполнил лейтенанту минет. Пришел асушник из отдела информационной экспертизы, сообщил, что на ноутбуке помимо обычной информации, игр и юридической загрузки имеется файл с отдельным кодом доступа, на котором скопирована речь, записанная на цифровой диктофон. Речь хозяйки квартиры. Объем приличный, что-то типа собственных рассуждений или устного дневника. Следователь сразу вставил принесённую копию в свой компьютер и из динамика послышался красивый чуть с хрипотцой от курения женский голос. Голос принадлежал, как ему показалось, то раздражённой, то угнетённой, но всегда властной и дерзкой женщине. Он отправил асушника и стал слушать...
«Сегодня я била его, долго и предельно жестоко, подвесила за ноги и выпорола с силой, на полу — трамплинг по яйцам и члену, он выпустил свой белок, била и пинала с ненавистью. Я совсем озверела, ненавижу его, его покорность, эти раболепные глаза, этот его мазохистский кайф, эту безропотность. Может убить меня одним ударом, а стал моим туалетом, свинья, животное. Полная опустошенность, выпила полбутылки коньяка и уснула. Ненавижу!».
Зашел следователь военной прокуратуры и притащил следователя гражданской прокуратуры. Пришлось убить на них час, выпили весь кофе, надымили, собрали кое-какие интересующие их данные и, наконец, ушли. Откуда взялась граната им не ясно.
Запись вновь включена, но явился вызванный доцент с кафедры психиатрии. Следователь вкратце рассказал ему обстоятельства и тот, окрылённый, стал читать ему нудную лекцию про извращения. Следователь прервал его и начал задавать предметные вопросы. Доцент смутился, сказал, что он вообще-то специализируется на аутизме, а вот такая-то на их кафедре, она самая сведущая в этой области. Следователь слушал и разглядывал его, ему пришла в голову мысль, что профессия однозначно отражается на человеке. Вот психиатр, лечит ненормальных, у самого речь ненормальная, взгляд полоумный, вид сдвинутого по фазе. С кем поведёшься, от того и наберёшься. У судмедэкспертов — наклеенные улыбки, тихий гнусавый голос, стеклянные равнодушные глаза. А у ментов, а у него самого? Тоже свои профессиональные сдвиги? Доцент позвонил своей сотруднице, спецу по извращениям, сообщил, что она будет у следователя завтра с утра.
«Сегодня у меня приподнятое настроение. Депрессия вроде кончилась. Работала с рабом с наслаждением. Классная доминация! Разделала тварь в пух и прах! Жесткая порка, потом суровый страпон-акт и под конец золотой дождь и копро. Всё выпил, всё съел! Порадовалась от души. Восхитительное внутреннее чувство, когда знаешь, что его ждёт, а он даже не догадывается. Грохнуть разом, вскрыть нарыв его страха. Его ждёт ужас.
