ты.
— Почему в восьмую? — озадачено спросил молодой человек. — Мне нужна шестая, то есть именно эта квартира.
— Говорила я, — со злобным сарказмом снова забубнила старушка со свечой, — сейчас такие времена, что пора объявлять войну и всех стрелять, особенно молодых...
Старичок снова строго посмотрел на старушку и та прикусила язык.
— Девятая это, — сказал он, снова обращаясь к Студенту, — а никакая не шестая, ошибся ты. Иди, не мешай.
Студент осознал, что он что-то перепутал, хотя он точно помнил, что вошел в квартиру под номером шесть.
— Может, вам чем-нибудь помочь? — наконец решил он завоевать доверие старичков, а потом уже во всем разобраться.
— Так ты что ж, в унитазах понимаешь?
— А что случилось?
— Понимаешь, сынок, пошел я в туалет, а как дернул за эту веревочку, так свет во всей квартире и погас.
Наконец Студент все понял. Он весело засмеялся, представив себе удивительное совпадение: как дедушка дернул за веревочку и одновременно вышибло пробки. Тут же он попросил табуретку и в пять минут устранил неисправность.
Когда свет во всей квартире загорелся, старички бросились к Студенту со словами благодарности.
— Лучше скажите мне, какая это квартира, и где я могу найти Любу? — спросил у них Студент.
— Все очень просто, — начала объяснять одна из старушек с седой бородкой, — лет пятьдесят назад, когда НКВД забирало в очередной раз жильцов из этой квартиры, у номера на двери от стука гвоздик выпал. Девятка в шестерку и перевернулась. Мы не стали исправлять, и из этой квартиры больше никого не забирали. С тех пор мы под счастливой девяткой и живем.
— А если Любку ищешь, — вмешалась старушка, держащая дымящийся огарок свечи, — то в восьмую тебе надо, в восьмую, там твоя Любка живет. Только она сегодня опять пьяная. А зачем она тебе?
— Да так, дело у меня к ней.
С этими словами Студент направился к двери. Оказавшись на лестничной площадке, он подождал пока дверь за любопытными старичками закроется и позвонил в соседнюю дверь под номером восемь.
После третьего звонка, замок загремел и на пороге появилось опухшее лицо полуодетой женщины. Видимо, она наспех приводила себя в порядок и даже попыталась накрасить губы, но второпях промахнулась и весь рисунок губ у нее оказался на правой щеке.
— Здесь живет Люба? — отпрянув от перегара, спросил Студент.
— Заходи, здесь, — пьяно икнула женщина и пошла вглубь квартиры, откуда доносился душераздирающий крик младенца.
Студент последовал за ней. Быть может, это ее мать, мелькнуло у него в голове.
Женщина привела Студента на кухню, завешенную вдоль и поперек стираными пеленками, где прямо на кухонном столе рядом с недопитой бутылкой водки и остатками закуски лежал орущий младенец.
Женщина грохнулась на табурет рядом со столом и стала разливать водку по двум захватанным жирными руками стаканам.
— Нет, спасибо, я не буду, — с трудом перекрикивая ребенка замахал рукой Студент. — Почему у вас ребенок плачет?
— Описалась, наверное? — невозмутимо ответила женщина, после чего чокнулась со стаканом Студента и вылила в себя содержимое своего.
— Так смените пеленки, — сказал Студент, но увидев, что мамаша на это предложение и бровью не повела, сам взял ребенка на руки.
— А зачем? — пожала плечами пьяная мать. — Она их снова описает. Эта дрянь писает гораздо больше, чем я ей даю пить.
Студент тем временем уже переодевал девочку в сухие штанишки, которые висели тут же на веревке.
— А какает она, — продолжала бубнить себе под нос мамаша, — вообще тем, чем ее и не кормили. Безотцовщина!
Ощутив тепло сухой ткани, ребенок сразу успокоился, протянул ручки к Студенту, заулыбался и что-то залепетал на понятном только ему
