со мной не хочешь поделиться? — спрашиваю я, обнимая и целуя её. — Я могу поделиться, — прерывает мои нравоучительные вопросы Вера. — Но только если ты и меня поцелуешь! — С удовольствием! — отвечаю я, приклеивая свои уста к её и залезая к ней за пазуху. — А можно мне взглянуть на твои пузырьки? Намного они увеличились с тех пор, как я любовался ими в последний раз?Не без некоторой гордости и с явным удовольствием она взирает на то, как я вытаскиваю наружу её уже довольно заметные припухлости, поглаживаю их, пробую подбрасывать кверху. — Можешь и поцеловать. Ведь ты уже делал это, помнишь? — Ну как же! — радостно отвечаю я и припадаю к её соскам. — Так рассказывай же, Вера! — обращается к ней Надя. — Чего рассказывать-то? — недоумевает та, накрыв мою голову ладонями и тяжело задышав. — Чего чувствуешь, вот чего! А то я начну... Но если только Саша поцелует и меня... Точно также, как и тебя. — Да у тебя нечего ещё целовать! — с издёвкой говорит ей Вера. — Неправда, есть! — Может, покажешь? — Тебе что ль? Ты видела... — А Саше? — Саше? Если попросит... — Прошу тебя, Наденька, покажи! — говорю я, отрываясь от Вериного бюста и поднимая голову. — Яви нам, пожалуйста свои прелести!В один миг она вскакивает, стаскивает с плеч лямки и позволяет ночнушке соскользнуть вниз, на пол. И стоит перед нами, поместив одну ладонь на груди, а другую на лобке.Мы с Верой вскакиваем, становимся по обе стороны от неё, я развожу ей руки и принимаюсь нарочито расхваливать: — Какая же ты прелесть, Наденька! Просто маленькое чудо! — А где обещанный поцелуй? — спрашивает она. — Будет тебе поцелуй, и не один! — произношу с восхищением я, беря её под мышки, поднимая, и относя на кровать. — Посиди-ка вот так, пока мы полюбуемся твоей наготой. — Чем тут любоваться? — раздаётся за моей спиной недовольный голос Веры. — Каждому своё, — возражаю я, не в силах оторваться от представшего моему взору зрелища и трогая пальцами едва видимые соски на ещё менее заметных холмиках бюста. — Есть уже, что потрогать! — А волосики там, внизу заметил? — интересуется Надя, указывая пальцем на свой лобок. — Ничего себе, и волосики уже пробиваются... Правда, на палец, ещё нельзя накрутить, но ничего, всё впереди! — А у меня уже можно! — хвастается Вера, усаживаясь рядом с Надей и демонстрируя мне обильные рыжеватые кудряшки под задранным подолом своей сорочки.Я сажусь перед ней на корточки и пробою намотать несколько наиболее длинных из них себе на мизинец, но это у меня не получается, о чём я и сообщаю ей. — А покажи Наде свою штуковину! — предлагает Вера, явно ... возжелав сама на неё взглянуть.Я расстёгиваюсь и вытаскиваю наружу свои причиндалы. — Смотрите, мне не жалко. Можете и потрогать, если не боязно.Обе они склоняются и о чём-то перешёптываются. Наконец, Вера говорит ей: — Да не бойся же, дурочка, спроси Сашу, если мне не веришь.Надя, осмелев, обращается ко мне с таким вопросом: — Уж не эту ли вещичку помещал Сатюрнен меж ног своей сестры Сюзон? — Ты имеешь в виду роман о монастырском привратнике? — Да. — Она самая... Уж не хочешь ли ты примерить её? — А можно? — не скрывая радости, интересуется малютка. — А почему же нельзя? Давайте попробуем. А для начала разрешаю вам погладить её, потеребить, чтобы она приобрела должный вид, ибо, если не будет твёрдой и крепкой, не сможет внутрь ваших... Как вы между собой зовёте свои письки?... Ну-ка, устраивайтесь поудобнее на краю постели, опустите ноги на пол и раздвиньте их, дайте мне возможность по очереди приникнуть к ним устами и поцеловать их... — Чур, я первая! — восклицает Надя и спешит первой исполнить мои указания. — А я? — возмущается Вера и тут же присоединяется к
