свободно пропускают его внутрь, где тот начинает играть с её языком.«Язык! Вот что ещё ей не хватает!» — приходит мне на ум, и я моментально меняю позу: становлюсь на корточки меж её щиколоток, берусь руками за голени, приподнимаю их как можно выше и, не отпуская их, склоняюсь над её обращённой благодаря этому вверх вульвой и принимаюсь лизать её. О правильности сделанного мною вывода свидетельствовало то, что вскоре я почувствовал, как её ладони возлегли мне на темечко, так что мне приходится приложить некоторые усилия, когда понадобилось приподнять голову и сделать передышку. Чтобы заполнить чем-то эту паузу, я снова направляю к краям расщелины пальцы и тут же обнаруживаю, что края эти повлажнели. Не знаю от чего: от моей ли только слюны, или ещё и от её внутренних выделений, — но они повлажнели!«Неужто готова? — приходит мне в голову. — Надо проверить».Продвинувшись вперёд, я беру в ладонь свой член и подвожу его к достаточно раскрытому, как мне показалось, устью и собираюсь втолкнуть его туда, но в последний момент передумываю и решаю ещё немного подвигать им туда и сюда вдоль краёв расщелины, воздержавшись пока от проникновения между ними. И мне даётся понять, насколько приятны ей эти мои движения: её руки обвивают мои плечи, пальца начинают барабанить по лопаткам, а ногти то и дело впиваются мне в кожу.Решив, что «дело в шляпе», я перехожу к решающему штурму, но тут меня ждёт полное фиаско. Лезень мой никак не хочет лезть в положенную ему норку: то ли эта норка располагается не под тем углом, что надо, то ли сам лезень потерял необходимую для этого твёрдость, а может быть то и другое, — но я в конец измучился. Снова принялся вылизывать её, затем даже хотел поставить раком, — на живот перевернуть удалось, но приподнять зад оказалось не под силу!Что мне оставалось делать? Только ретироваться. Также тихо, как пришёл. Утешала только мысль, что есть возможность отыграться у тёти Тани.30. 7 — с кузинами.К ней я и направляю свои шаги. Да вот незадача: дверь не открывается. Неужто заперта изнутри? Решила наказать за долгое и бесплодное ожидание? Так вот значит как! Озлобившись, я собираюсь, было, сильно постучать и громко спросить: «В чём дело, дорогая тётушка? Почему такая немилость?» От этого намерения меня отвлекает тихий зов: — Саша!Иду на голос и на кого-то натыкаюсь. — Саша, не пугайся, это я, Вера. Сможешь зайти на минутку?Она берёт меня за руку, подводит к двери и вводит в свою комнату. Свет от керосиновой лампы позволяет мне увидеть её и её сестрёнку Надю. Обе в ночных рубахах. — Кстати, — говорю я, усаживаясь между ними на краю постели и обнимая их за полуголые плечики, — мне тоже нужно кое о чём вас спросить, особенно Надю. — Про французский роман, что ли? — Ну да, как он к вам попал? И как потом его у вас обнаружили? — Не из-за этого ли мама с папой только что поругались? Шум был такой, что мы проснулись. — Чувствуете себя виноватыми? — Не то чтобы виноватыми, но... — Пришибленными, да? — Вот-вот! Что теперь будет? — Что будет? Могут уже не меня, а вас отослать из этого гнезда разврата. Причём уже завтра. — Завтра? А как же... Значит, ты останешься с Олей и Ксеней?.. — Значит с ними!... Их мамули не боятся моей близости с ними. Так что больше никто и ничего нам мешать не будет... — А как же я? Останусь в Москве одна одиношенька? — Ну почему одна? С Надей. Ведь её твоя мама тоже подозревает в развратных намерениях? Признайся-ка, маленькая чертовка, какие к тебе нехорошие мысли приходили в голову при чтении. Что было с Верой, я догадываюсь. А вот какие чувства одолевали тебя?Потупив глаза, Надя молчит. — Вот так-то, — продолжаю я её пытать. — Читать греховные книги ты себе позволяешь, а пересказать их у тебя смелости нет! — Почему нет? Я уже делилась своими впечатлениями с Верой. — А
