что своей выходкой Вы ставите под сомнение успех сегодняшней церемонии? Ведь у нас слишком мало времени. Кроме того, Вы подводите свою свиту...
— Верлен... прости... я... так вышло случайно... я не могла больше все скрывать... , — впервые ощутив на себе его властное прикосновение, будущая королева затрепетала и совсем лишилась дара своего красноречия.
Какой же соблазнительной она сейчас была — Верлен впервые позволил себе допустить мысль о том, что она может быть такой близкой, покорной и доступной, как любая из тех придворных красавиц, которые безотказно отдавались ему каждую ночь, и его ...
плоть тут же ответила на это осознание неистовым приливом страсти. Он вспомнил каждый дерзкий изгиб ее восхитительного нагого тела, которое совсем недавно казалось ему воплощением неприкосновенной божественной красоты, вспомнил ее твердые смуглые соски, ее упругую золотистую кожу, которая под воздействием солнца могла бы приобрести вызывающе смуглый оттенок. В его воображении всплыл девственно голый треугольник ее промежности: плоский животик, а в самом низу, между женственно округлыми сведенными бедрами распускается нежный цветок из двух пухлых белых лепестков и розового пышущего бутона. Теперь он был уверен, что будет обладать всем этим безраздельно, подчинять себе ее тело и использовать его для собственного услаждения, сколько ему заблагорассудится. «Трахать королеву и диктовать ей свою политику — весьма заманчивая перспектива» — подумал он, цинично щуря глаза и смакуя эту сладостную мысль. Все еще не выпуская ее лица, свободной рукой он отодвинул в сторону шелковистую волну ее пышных кудрей и прошелся кончиками пальцев, затянутых в перчатку, по ее шее и плечу, а затем и вдоль выреза ее лифа. Она почти задыхалась от его прикосновений и, стянутая тугим корсетом, рисковала лишиться чувств.
— Я прощаю Вас, моя королева, — великодушно молвил он, упиваясь собственным высокомерием. — Но, боюсь, случайности Вы теперь не можете себе позволить. Вы, верно, не представляете, как рискуете сейчас, доверяясь мне.
Часто моргая, пылая и задыхаясь от волнения, Шанталь смотрела в его синие глаза и пыталась найти в их холодном блеске ответы на свои вопросы. Только ничего прочесть в них ей не удавалось.
— Что ты такое говоришь, Верлен? Ты ведь... не собираешься меня предать? — в панике залепетала она.
— О, нет, Ваше высочество, — также спокойно проговорил он, склоняясь к ее трепетным влажным губкам и обжигая их своим дыханием. — Но Вы должны понимать, что я мог бы, как и любой другой. Поэтому Вам следует быть более осмотрительной и осторожной в выборе друзей, а особенно любовников, всегда оставаться начеку и уметь держать себя в руках.
Верлен погладил большим пальцем ее кругленький очаровательный подбородок, слегка приоткрывая ее ротик, затем медленно завел ладонь под тяжелые волны ее кудрей на затылке, а другой рукой крепко стиснул ее тоненькую талию, перетянутую жестким корсетом. Его губы влажно тронули ее губы, совсем неискушенные, никем еще не испробованные, податливые и невероятно нежные. Она понятия не имела, что делать, и эта наивность возбуждала его все больше, особенно когда он ощутил всю силу ее подавляемой чувственности. Он ласкал ее губки снова и снова, то едва касаясь их своими, то мягко вжимаясь в ее ротик, улавливая частые трепетные удары ее пульса. Дразня ее кончиком языка, он заставил ее наконец ответить на свой поцелуй и с жадностью требовать новых все более распаляющих движений.
Шанталь неловко ухватилась за камзол герцога, чтобы не упасть, но все равно едва держалась на ногах от страсти и страха, и, если бы не его руки, она давно упала бы в обморок. Голова ее кружилась, все тело горело, с губами творилось что-то невероятное — они превратились в неутолимый источник наслаждения, любое прикосновение к
