казалось, что ее надули, как шарик, и теперь вылизывают изнутри беспощадным сладким языком.Стив зачерпнул ладонью шоколада, плеснул его между ягодиц Ау — и стал втирать его в кожу вокруг ануса. Ау задохнулась... Это было так чудовищно, так невыносимо приятно, что она выла и плакала, сотрясаясь в мучительных оргазмах, не отпускавших ее, пока член распирал ее беззащитную попку. Слезы смешивались с шоколадом, залепившим ей ресницы, — и потом, когда все кончилось и она лежала без сил, привыкая к обволакивающей пустоте в себе, Стив слизывал с ее лица сладко-соленые капли... — Теперь мы с тобой настоящая сладкая парочка, — шептал он, борясь со сном. Ау тоже проваливалась в сонную пустоту, — но надо было вставать и мыться. Надо, надо... Ничего не соображая, она дала Стиву поднять себя, завести под душ, вымыть, вытереть, одеть, вывести на улицу...Стив тоже едва помнил, как все было. Помнил только, что они вошли к нему, упали в постель, не раздеваясь, и уснули рядышком. Крепко, как никогда.*** — Ау... Моя девочка, моя... Я... тебя... — шептал Стив во полусне, щупая пустое пространство рядом.Внезапно он подскочил. Ау не было.Не было ее и в квартире, и в коридоре, и во дворе. Она ушла.Вернувшись в спальню, Стив нашел на тумбочке записку: «Спасибо тебе. Мне было удивительно хорошо. Прощай. Ау».Рядом лежал бумажник. Нелепая мысль вдруг обожгла Стива: он схватил бумажник, раскрыл его...Все было на месте, — и он в изнеможении опустился на кровать.Не воровка. Просто ушла. Ушла...Половину оставшегося дня он провел за компьютером, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы Ау в сети. Шаблонная ситуация розовых романов, которых он начитался в свое время — Она, Таинственная Незнакомка, не оставившая ни имени, ни адреса — ничего, кроме таинственной записки, пахнущей ее духами, — стала реальностью для Стива, и он смеялся бы, если б ему было до смеха.Никаких следов Ау, разумеется, не нашлось, и всю вторую половину дня Стив провел в занятии, в котором никто никогда бы не заподозрил его: с двух до семи он слонялся по городу, сунув руки в карманы и глядя себе под ноги.Ум бизнесмена услужливо предлагал выходы — миграционные службы, полиция, частные детективы... но впервые в жизни Стиву не хотелось действовать. Ему нужно было осмыслить эту ночь, побыть наедине с собой... к тому же его одолел странный пессимизм, и он не верил, что найдет Ау.Тоску усиливал пряный дух весны, воцарившейся в городе со вчерашней ночи. Сверкало закатное солнце, все вокруг играло свежими красками, будто с города наконец вытерли пыль; воздух пьянил и звал к весенним безумствам... но рядом не было Ау. Ее не было — и все не имело смысла: ни весна, ни краски, ни солнце... А через час — еще и этот долбаный концерт, этот гребаный Шмоцарт с трижды гребаным шефом, чтоб он перднул на трибуне, чтоб усрался в постели с телкой, чтоб...Стив придумывал ... проклятья ни в чем не повинному шефу до тех самых пор, пока не прошел на автопилоте через весь вестибюль Карнеги-Холла и не уселся в партере. Надо было поздороваться с шефом, покрутиться возле партнеров, произвести хорошее впечатление — но Стиву было насрать, и он тоскливо ждал гребаного Шмоцарта, думая про Ау. Одна мысль не отпускала его, не давала ему покоя...Но он не успел додумать ее. В зале погас свет, яркие прожектора осветили рояль на сцене, и невидимый конферансье объявил, что лауреат международных конкурсов Аурика ван Хеллен из Бельгии исполнит произведения Шопена. Зал взорвался аплодисментами... но Стив не хлопал.Стеклянными, застывшими глазами он смотрел на Аурику ван Хеллен, вышедшую на сцену в ослепительно-алом платье с кружевами и декольте. Ее волосы были убраны в прическу «под старину», и вьющиеся локоны обрамляли овальное личико с двух сторон...«Интересно, она вымыла из них шоколад?», думал он — и смотрел на нее, как чумной, смотрел, как она кланяется — гибко,
