«Свингеры что ли?» — изменившимся голосом спросила ... старшая лошка. «Да, милая наша гостья, они самые, хоть я и не люблю этого слова. Сейчас мы поднимемся на второй этаж в комнату, специально оборудованную для сексуальных групповых забав. Да, Лена подсыпала вам в шампанское немножко афрозодика для того, чтобы вы почувствовали, от чего откажетесь, если не пойдете с нами. Решать вам. Но учтите, что перешагнув порог упомянутой комнаты, вы даете согласие на любые сексуальные действия по отношению к вам. И вы сами вправе на любые сексуальные действия. Уйти из комнаты раньше других можно только с согласия всех остальных членов нашего коллектива. Вы — мать и дочь. Это усложняет ваш выбор. Мы будем рады даже одной из вас. И еще. Признаюсь. Ваша машина заглохла не случайно. Вы нам очень понравились. Простите».
«Ебать-копать! Ну ты и пиздобол, — сказал мне Пашка, как только мы поднялись наверх. — Был момент, что я тоже тебе поверил». «Ладно, заглохни, лучше поверь еще раз все камеры, чтоб ни одна не подвела». Всего в комнате было установлено 12 скрытых видеокамер, снимающих из разных ракурсов. Четыре из них было настроено на крупный план, четыре — на средний и четыре — на общий. Для комнаты площадью 30 квадратов этого было достаточно. Теплый пол, мягкий ковер, разбросанные по всей комнате подушки разной величины. Так сказать, декорации начальной сцены.
С дозой мы угадали. Они зашли вдвоем минут через десять. Я незаметно нажал на копку пульта. Дверь защелкнулась, камеры включились, тихо зазвучала эротическая музыка. Плейлист был длинным...
Две удивительно свежие порноактрисы разного возраста, одной лет 35—40, другой — максимум 18, робко стоят у двери. Младшая вдруг пытается убежать, но дверь заперта. Старшая берет ее за руку. Они молча смотрят друг на дружку. Посреди комнаты две порноактрисы довольно потрепанного вида, хотя и не старые (лет по 30), сидя лицом к лицу с помощью «обоюдоострого» фаллоимитатора предаются лесбийским утехам. Два порноактера стоят над ними и дрочат свои стволы. Эльвира Петровна что-то говорит Вике. Та вырывает руку. Эльвира Петровна подходит к нам одна, она плачет: «Вы поступили с нами бесчестно». «Да. Мы сволочи», — соглашается Пашка. Мы снимаем с нее Ленкин халат. Как слепые, руками мы исследуем ее тело. Как дети, мы сосем ее груди. Как сатиры, мы тремся о нее стволами. Вероника, присев у двери на корточки, смотрит в нашу сторону и яростно мастурбирует правой рукой. Левая рука трет сосок. На ней все еще моя рубашка. Потом Пашка надавливает Эльвире Петровне на плечи, заставляя опустится на колени. Я тычусь окаменевшей головкой во влажные от слез щеки. Я говорю: «Возьмите». Эльвира Петровна после недолгой борьбы самой с собой неожиданно нежно обжимает головку губами и медленно начинает работать языком.
Тут всеобщее внимание привлекают громкие вскрики у двери. Это кончает юная порноактриса. Оставшийся не у дел Пашка, подходит к Виктории, берет за руку, поднимает с пола и вкладывает в эту руку свой торчащий свечой член. «Пойдем, мамке поможешь». Девка тупо смотрит на его член в своей руке. Кажется, она в трансе. Пашка дает ей легкую пощечину: «Пошли!» И вот похотливый сатир таким образом подводит юную нимфу к нам. Ленка с Варькой прекращают свои забавы. Сидя на полу, они смотрят на девушку снизу вверх. «Да трахните вы ребенка, не мучьте. У нее уже по коленям течет», — смеется Ленка и, проведя рукой (снизу вверх) по внутренней части бедра Виктории, показывает влажные ладони. « Я уже не ребенок!» — кричит тут ни с того ни с сего юная порноактриса и сбрасывает с себя мою рубашку. Затем, расставив широко ноги и прогнувшись назад, она раздвигает обеими руками валики своих верхних половых губ. «Вот!» Все весело смеются. Только мама, скосив глаза, мычит с моим членом во рту. «Как блестит! Так и ослепнуть можно», — смеется Ленка.
И тут Пашка не
