рот заправлю без проблемы... мне не жалко... у меня
на всю роту хватит спермы!» — засмеялся он, сопя...
И хотя податлив Миша был в ласкающих руках,
Стаса будто он не слышал — не показывал никак,
что присутствует стремленье сделать Стасику отсос...
«Ясно... в этом направленье развивать сейчас вопрос
мы, сынок, с тобой не будем... Тебя, кстати, как зовут?»
Шевельнулись тихо губы: «Миша я...» «Понятно... ну,
а я Стасик... блин, короче, познакомились! Давай...
если ты минет не хочешь, будем в попочку... снимай,
бля, трусы! А то мы словно пацанята в первый раз...
Я люблю без церемоний!» — рассмеялся тихо Стас
и, от Миши отстранившись, Стас спустил трусы с себя...
Плотоядно залупившись, хуй у Стасика стоял,
словно кол... Неотвратимо приближался миг любви...
«Где, бля, тюбик с вазелином? Ты не видел? — Стас спросил,
в темноте рукою шаря по матрасу... — Что стоишь?
Ты какой-то, Миша, вялый... вот он, тюбик!... Говоришь,
пися в писю... ну, ты классно... классно, парень, пошутил!»
В темноте залупу смазал вазелином Стасик — и,
огорчаясь не особо оттого, что Миша вял,
он по заднице похлопал салабона: «Ты не снял
до сих пор трусы, братуха? Ох, стеснительный какой...
словно целка...» Без натуги Стасик Мишу за собой
потянул — и на матрасе оказался салабон.
Засмеялся тихо Стасик: «Иерархии закон
нарушаем: дед салагу раздевает... во расклад!
Я недавно в жопу трахал... мы с Олегом... напрокат
из четвёртой роты брали салабона одного...
за бутылку водки дали на субботу нам его...
ну, так он со всем почтеньем обслужил с Олегом нас...
вот где было развлеченье! А ты, блин... — сопящий Стас
в темноте стянул с салаги салабонские трусы, —
как принцесса на бумаге... ** ты не это... ты не ссы!»
Стас шептал, и Миша слушал... было жарко — проникал
жаркий шепот Мише в душу... сбоку лёжа, Стас ласкал
пацана, скользя ладонью по бедру... по животу...
Мишин член, доселе сонный, стал твердеть — и пацану
стало чуточку приятно... а потом — ещё сильней...
Это было непонятно: он, не пидор и не гей,
он, боявшийся доселе одной мысли о таком,
не икая... не потея... возбуждался с пацаном!..
Право, было непонятно: голый Миша ощущал,
что со Стасиком приятно, и... невольно он начал
(поначалу, впрочем, как бы сам себе не веря, что
он способен тоже лапать парня голого... потом
всё смелее!) отдаваться разгоравшейся в груди
незнакомой ему страсти, — Миша Стаса обхватил
чуть пониже поясницы, и... рука скользнула вниз...
это правда?... или снится?... Стасик выдохнул: «Ложись! —
И, особо не вдаваясь, что там, в Мишиной груди,
происходит, Стас добавил: — Бляха-муха! Ты смотри...
а твой друг на взводе тоже... знает, бля, когда вставать!
Или, бля, ты как Серёжа?... Его, бля, начнёшь ебать,
а он, бля, при этом дрочит... и — пока его ебёшь,
он, бля, это... тоже кончит...» Значит, это не пиздёж?
Что, бля, делается в части! И... я тоже — пидарас?!
«Моя пися хочет «здравствуй» сказать писе твоей, — Стас
возбуждённо рассмеялся шутке собственной. — Давай... —
на колени он поднялся, — друга в гости принимай...»
Сердце ёкнуло, как будто... будет он меня ебать...
вспомнив шутки-прибаутки, хотел раком Миша стать, —
позы он другой не мыслил — по незнанию считал,
что дающий наклониться должен... Миша полагал,
что лишь так — и не иначе! — можно парню всунуть член...
повернусь сейчас я, значит... и — меня он в жопу... Плен
популярных заблуждений в один миг разрушил Стас:
«Мне сильнее наслажденье, чтобы передом был пас...»
Интересно... это как же?"Ты не видел вазелин?
Вот он, бля! Сейчас я смажу друга...» — Стас проговорил.
У него была привычка мысли вслух произносить —
думал Стас всегда публично, не стараясь мысли скрыть.
Не умел лукавить с детства, как другие... Это... как?
