Дана, — Я же воин и должна быть всегда готова вступить в битву с врагами.
— Хорошо, хорошо! — рассмеявшись, замахала руками Элен, — Будет тебе такая одежда, но и женские платья тоже.
Бал был великолепен. Все гости с интересом рассматривали темнокожую чужеземку, удивляясь, как эта «дикарка» свободно держится и говорит. Элен весь вечер неотступно следовала за Даной, чтобы избавить её от нежелательных волнений, которые могли доставить девушке чопорные матроны или их важные кавалеры. Она зорко следила, чтобы не обидели её приемную дочь насмешками и ненужными разговорами. Когда кто-нибудь из гостей пытался предложить юной воспитаннице бокал вина, Элен тот час появлялась рядом и унимала любителя ненужных шуток.
Когда гости разъехались, Дана, сидя в кресле возле камина, спросила:
— Матушка, почему все эти господа такие жестокие? Чем я помешала им?
— Девочка моя, — тяжело вздохнув, ответила женщина, — Это моя ошибка. Я не должна была приглашать их. Для этих надутых индюков, кичащихся своей родовитостью ... и богатством, ты, всего лишь, забавная игрушка. Но мне некуда было деваться. Тебя видели на пристани, много расспрашивали, кто ты, откуда. А когда я в Магистрате оформляла документы, слышала, как шушукались за моей спиной. Но открыто никто не посмел сказать мне ни слова.
— Потому что вы бы вызвали их на бой? — наивно спросила девушка.
— Много чести для них, — огрызнулась Элен, — Стала бы я марать шпагу их паршивой кровью. Мой тебе совет — постарайся забыть.
Прошло еще немного времени. Дана уже освоилась с её новым положением. Алан Бросс целыми днями пропадал в доках, занимаясь ремонтом «Юноны», и девушка видела, как Элен мучается, волнуясь за брата. Она старалась отвлечь её веселыми рассказами, прогулками верхом, но, как только они возвращались домой, женщина снова становилась мрачной.
В один из вечеров Дана не выдержала и спросила:
— Матушка! Почему Вы такая грустная? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Поверьте, мне больно смотреть, как Вы мучаетесь.
— Добрая душа, — тяжело вздыхая, ответила Элен, — У брата большие затруднения с ремонтом. Кое-кто из влиятельных особ недолюбливает капитана и старается ему помешать. А сейчас — самый подходящий случай для этого. Мы не богаты, хоть и имеем высокий титул. А эти господа заламывают такие цены за материалы и оснастку шхуны, что голова кружится. Деньги тают, как утренний туман. Боюсь, что ремонт придется приостановить.
— А друзья не могут вам помочь? — наивно спросила девушка, — Тогда на балу я видела, как они клялись в преданности и обещали помощь.
— Это всё — светская болтовня, — махнула рукой маркиза Бросс, — Лишь бы их снова пригласили. А уж какое удовольствие им доставила бы просьба о помощи!..
— Вы называете нас дикарями, — сверкая глазами, воскликнула Дана, — А сами живете по диким законам! Вы готовы сожрать друг друга для собственного удовольствия, а не потому, что хотите есть! И при этом называете себя людьми, а живете, как пауки, которых посадили в банку!
Элен выслушала тираду своей воспитанницы спокойно, потом внезапно обняла девушку за плечи и прижала к груди. Слезы брызнули из её глаз, и женщина, как не старалась, долго не могла успокоиться. Дане стоило немалых усилий, чтобы заставить её взять себя в руки.
Но вечером, вернувшись домой, Алан сообщил, что все проблемы улажены, и скоро ремонт будет завершен, и они смогут выйти в море. Дана была на седьмом небе от счастья, а Элен сразу же приосанилась и снова стала той гордой женщиной, какой её и увидела в первый раз девушка.
Но несчастье свалилось с совсем неожиданной стороны. Однажды, занимаясь метанием кинжалов, Дана услышала за спиной тихий шорох.
— Это Вы, матушка? — не оборачиваясь, спросила девушка, готовясь к очередному броску.
В следующий миг чья-то сильная рука зажала ей рот тряпкой, пропитанной какой-то сильно пахшей жидкостью.
