непродолжительное время привожу в такое состояние, что она начинает ахать и охать, причём довольно громко, а скакать так энергично, что мне не удаётся удержать её, и она соскакивает с моего балунчика. — Дайте-ка мне поместить его обратно, — предлагаю я, пытаясь сделать это.Но она валит меня на спину и шепчет на ухо: — Погоди... Как же это было здорово!... Я даже, кажется, пару раз, громко вскрикнула... Боюсь, не услышала ли нас Ксеня... И вот что ещё: времени у нас в обрез, а ты ещё не... Ну, понимаешь, что я имею в виду... Так может нам поменяться местами? Я лягу на спину, а ты сверху? Или же... — Давайте «или же»... — То есть как? — Сзади... Слезайте-ка с меня, я встану на пол, а вы приподнимите и подвиньте ко мне свою прелестную попу, чтобы она оказалась в пределах досягаемости моих рук и моего балунчика. — Вот так? — Правильно... Жаль только, что ничего не видно и нельзя насладиться таким шикарным зрелищем. — Как-нибудь в другой раз... Ну что там у тебя? — Всё темнота виновата: тычу-тычу, а попасть не могу... — Ой, больно же! — вскрикивает она, резко от меня отстраняясь. — Не туда попал... — Действительно не туда... Тогда возьмите его своими пальчиками и введите туда, куда надо... — Вот так? — Кажется так... Вы-то ощущаете его? — Ощущаю, ощущаю... Только давай побыстрее: времени у нас в обрез, а мне хотелось бы доставить тебе полное удовольствие, на которое у нас в Подольске как раз не хватило времени... Помнишь?Скользя своим членом вдоль стиснутых и влажных стенок её влагалища, я время от времени замедляю свои движения, чтобы иметь возможность ответить ей: — Да, помню... Пришёл ваш муж, и вы, удалив меня в соседнюю комнату, принялись соблазнять его... — И мне это удалось, признаюсь... Да что там говорить: ты, небось, чертёнок, ухитрился подсматривать? — Подсмотреть не удалось, но кое-что слышно было. — И как же я хотела после этого тотчас соединиться с тобой, мой миленький, чтобы дать тебе то, в чём отказывала до этого... — И этот, этот момент, кажется, настаёт! — чуть не вскрикнул я, и через пару секунд с воем начинал изливаться в её пылающую утробу. — Наконец-то! Ах, ах! Я на седьмом небе!Совершив несколько конвульсивных толчков, я застываю и жду, что будет дальше, пробуя время от времени продолжить возвратно-поступательные движения. Но не ощущая прежнего плотного контакта моего члена со стенками влагалища, взмыленного моими и её выделениями, достигаю лишь того, что он оттуда вываливается.Госпожа Самарина живо переворачивается и говорит: — Возьми край простыни и вытрись. — Вас тоже вытереть? — спрашиваю я, совершив соответствующие действия. — Я уже сама пытаюсь это сделать... Ну и пачкун же ты, миленький! Такой мокрой я уже не помню, когда последний раз была... — Извините, но вы же разрешили... — Разрешила, — это не то слово. Я жаждала этого! И только рада тому, что у нас это получилось... Присядь-ка рядом со мной, дай мне обнять и поцеловать тебя... Вот так... А возвращаясь к нашему свиданию в Подольске, скажу то, что уже тогда говорила тебе... Ты сумел не только доставить мне небесное наслаждение, — как и только что! — но и заставил меня пойти в беседах с тобой, кои у нас были в промежутках, на такие откровения, на какие женщины с мужчинами обычно не осмеливаются... И вот теперь удовлетвори, пожалуйста, моё нескромное любопытство, хотя поверь, мне стыдно об этом спрашивать. Ответишь? — Как на духу, Елизавета Львовна! — Раз так, признавайся, ты нарочно пытался сунуть своего балунчика не туда, куда ему указан путь естеством, моим и твоим? Понятно я выражаюсь?Произнося это, она дотрагивается до него, кладёт на ладошку и легонько подкидывает. — Даю честное слово, что не нарочно. Хотя сейчас, задним числом, думая об этом, готов признаться, что, случись это, не
